Лиза потерянно молчала. Артем несколько смягчился и положил ей на плечо тяжелую ладонь:
– Ладно, не обижайся. Я ж знаю, шашни у тебя были с брательником этой Ге… Хе… Тьфу ты, как ее там?
– Гелены, – тихо подсказала Лиза.
– Имя-то какое, прости господи. – Артем брезгливо поморщился и спохватился. – Ты давай дальше рассказывай – когда сами глюки-то начались?
– Да… Собственно вот тогда и начались.
Лиза вдруг застыла, изумленная своим открытием. До этого она как-то не связывала свою попытку гадания с появлением в доме потусторонней силы. А сейчас твердо поняла: все произошло именно в тот момент, когда она увидела у себя в раскладе пикового туза и испугалась.
– Да, точно, тогда все и началось! Я почувствовала, что в комнате кто-то есть. Я не могу этого объяснить. Это когда ничего не видишь, но точно знаешь, что рядом присутствует нечто. Ужасное, нечеловеческое.
Артем покачал головой:
– Плохо твое дело, Лизавета.
– Почему плохо? – упавшим голосом спросила она.
– Потому. Зря ты брала эти карты. А еще хуже, что гадать на них начала. Их до этого ведьма трогала, они проклятые.
– Не может быть! – воскликнула Лиза. – Ты же сам только что говорил: все это ерунда, и карты врут.
– Врут, да не все. – Артем с опаской оглянулся по сторонам. – Вот что я тебе скажу, Лизка. Шла бы ты домой со своей животиной. Не ровен час, занесешь к нам в дом свою заразу.
Она не поверила своим ушам.
– Ты меня прогоняешь??
– Я просто забочусь о семье. – Артем решительно встал.
Лиза тоже поднялась.
– А говорил, что поможешь. Хороша помощь! Ладно, спасибо за завтрак.
Она надела пальто, сапоги, взяла на руки спящего Мотика и пошла к себе. В доме было холодно и неуютно. Мотик проснулся и жалобно замяукал. Лиза принесла из сарая дрова и затопила печь, остывшую со вчерашнего утра. Затем подогрела молока и дала котенку.
В голове у нее все крутились жестокие слова Артема. Надо же, заботливый нашелся! Раньше ему чихать было на семью, а теперь строит из себя защитника. Смешно. Будто Лиза прокаженная какая-то.
А впрочем, ничего смешного. В прежние времена ведьм сжигали на костре. И не только их, а всех, кто с ними якшался. Даром, что прошли века – люди остались теми же. Все, что не подвластно их разуму, вызывает яростный протест и страх.
Лиза отчетливо поняла, что ей неоткуда ждать жалости и сочувствия. Чем большему количеству односельчан она расскажет про свое наваждение, тем больше обретет врагов. Ее начнут гнобить, чего доброго, заставят покинуть деревню, как Гелену с Тарасом. Нет, такого нельзя допустить! Значит, нужно справляться собственными силами. Разобраться, что к чему, что-то предпринять. Может, стоит в церковь сходить?
Лиза глубоко задумалась. Она никогда не была воцерковленной, посты соблюдала редко, причащаться не ходила. Женька вообще в Бога не верил, называя себя атеистом. Лиза, однако, была осведомлена о православных законах и знала, что гадание и ворожба считается тяжким грехом. До сей поры она не считала себя грешницей, ведь гадала на картах не она, а Гелена. Но сейчас Лиза отлично понимала, что в глазах батюшки ее действия будут выглядеть как самый настоящий грех. Стало быть, нужно покаяться, а после искупить свое прегрешение усердными молитвами и благочестивыми помыслами. Что ж, другого выхода не остается. Лиза дождалась, пока погаснет печь, еще раз накормила прожорливого Мотика и с приличным опозданием убежала на работу.
27
Назавтра она пошла в церковь, которая находилась неподалеку, в соседней с Сомово деревне. Пожилой, бородатый священник выслушал ее, постепенно хмуря брови, и, когда она закончила, произнес сурово:
– Нагрешила ты, дочь моя. Сильно нагрешила! Оттого и нечесть к тебе являться стала. Разве тебе неизвестно, что все гадания от лукавого? Никто не может знать своего будущего, это диавол нас искушает. А ты поддалась искушению.
– Поддалась, батюшка, – смиренно согласилась Лиза. – Посоветуйте, что мне делать теперь? Я в доме находиться не могу. Страшно, аж сердце останавливается.
– Молиться нужно, дочь моя. Днем и ночью молиться. Бог тебя и простит.
Священник осенил Лизу крестом и замолчал, давая понять, что разговор окончен. Она поцеловала ему руку и вышла. Разговор с батюшкой не слишком обнадежил Лизу. Конечно, она будет молиться. И в церковь ходить ежедневно. Но как ей быть сейчас, уже сегодня вечером? Как справиться с тем ужасом, который поселился у нее в доме, и не сойти с ума?
Лиза постаралась уговорить себя, что молитвы помогут ей преодолеть страх. Она купила в церковной лавочке икону Казанской Божьей Матери, свечи, молитвослов и, вернувшись домой, принялась один за другим читать псалмы. Мотик ходил вокруг нее, подняв тощий хвостик, и отчаянно мяукал, но Лиза старалась не обращать на него внимания. Она читала целый час или даже чуть побольше. Закончив, Лиза прислушалась к своим ощущениям. Ей показалось, что в доме, кроме нее и котенка, никого. Страшное НЕЧТО не появлялось. Не скрипели половицы, не дрожали стекла в окнах. В воздухе не висело жуткое напряжение. Обрадованная, Лиза поцеловала икону и пошла готовить ужин.
Она жарила картошку, Мотик лакал свое молоко. В печке потрескивали поленья. Было тепло и уютно. Поев, Лиза уселась в кресло с книжкой, как в старые добрые времена, когда никакие Гелена и Тарас еще не потревожили ее мирное существование. Мотик тут же залез к ней на колени и уснул, сладко посапывая. Лиза читала, ходики на стене тикали, за окном шел снег.
Внезапно, словно что-то толкнуло ее. Она вскочила, и котенок шлепнулся на пол, едва успев приземлиться на лапки. Спина, уже привычно, покрылась ледяным потом. Дом ожил. Теперь каждая деревяшка и половица жили своей жизнью. Где-то скрипело, постукивало, сверху раздавался тихий вой. Лиза бросилась в угол, где, окруженная горящими свечами, стояла икона, упала на колени и стала истово креститься.
– Матушка, Богородица, спаси и помилуй! Прости меня, грешную, помоги мне!
Звуки наступали со всех сторон. Казалось, вокруг смыкается плотное кольцо, становясь все у́же и у́же. Вот невидимые пальцы почти коснулись ее щеки. Ледяное дыхание обжигало. Где-то рядом слышался зловещий хохот.
– Мамочка! – вскрикнула Лиза и, вскочив с колен, бросилась в сени.
Толкнув дверь, она выбежала во двор. Пусто. В темном небе ярко светит полная луна. Тихо падает снег. Сугробы девственно-чисты, ни одного следа. И Лизины уже успело замести.
– Мяу! – раздалось позади нее.
Лиза обернулась и увидела усатую мордочку котенка. Тот трясся от холода.
– Замерзнешь, дурачок, – дрожащим голосом сказала ему она. – Иди в дом.
Она вернулась в сени и затворила дверь. Во рту пересохло, ноги подкашивались от слабости. Хотелось сесть на пол прямо тут. Лиза, превозмогая себя, с трудом зашла в комнату и прислонилась спиной к печке, стараясь согреться. Однако ее продолжало трясти, будто она стояла на тридцатиградусном морозе.
