а я подошла к окнам.
– Красотища! Ты уже привык к этому виду?
– Ну, мне нравится, – нерешительно улыбнулся он.
– Да это потрясающе! Великолепно! Превосходно! – эмоционально потрясла я руками и покружилась.
Он недоуменно поднял одну бровь, скептически взирая на мой фонтан эмоций.
– Ну если так считаешь… – покачал он головой с улыбкой.
– Что? – подошла я с другой стороны стойки напротив него.
– Да ничего. Не надо уж так прямо… Я понял, ты чувствуешь себя виновато за вчерашнее. Но это уже перебор. Ещё чуть-чуть и мы будем чмокаться в щёчку, как лучшие подружки, и обсуждать наряды на вечер.
Я засмеялась.
– Ладно тебе. А ты не можешь не съязвить. У меня сегодня просто хорошее настроение.
– Из-за того, что я никого не убивал? – Алекс поставил передо мной чашку с чаем и принялся разрезать торт.
– Нет. Вернее не только поэтому. Я приняла для себя важное решение. И мне стало легко и хорошо. Ты хотел дружбы? Давай станем друзьями. По-настоящему!
– Что-то я уже пугаюсь…
– Погоди, я не закончила!
– Или не начала?
– Алекс!
– О, какие сподвижки! Я уже Алекс. А всего-то надо было чтобы на меня легло подозрение в убийстве. Если бы я знал, состряпал бы его в первый же день.
– Алекс! – уже строго призвала я его к молчанию, и он закрыл рот. – Так вот, мы будем друзьями, но дружба подразумевает обоюдное стремление к этому, понимаешь? Ты требовал доказательства моей дружбы, при этом раздавая приказы и угрожая мне. Это не дружба. И я выполняла, но другом тебя не считала. Теперь буду считать тебя своим другом, – заверила я его, а он на это испуганно скосил глаза к переносице, показывая своё отношение, – но и ты должен доказать что ты мне друг.
И я выжидательно уставилась на него, требуя ответного хода. А пока стала пить чай с тортом.
– Всего-то? – съёрничал он. – И как мне это доказать? Вместе сделаем секретик в песочнице или поклянёмся на мизинчиках?
Я миролюбиво улыбнулась, проявляя завидное терпение.
– Можно начать и с этого, тоже хорошее начало. Давай мизинец. Давай-давай! – подтрунивала я над ним, поставив локоть на столешницу и оттопырив мизинец.
Он ухмыльнулся и зацепился своим мизинцем за мой.
– Мирись-мирись, больше не дерись. А если будешь драться, я буду кусаться… Ой, – ойкнула я, произнеся последнее слово. – Нет, последнее мне не нравится, у тебя будет преимущество. Давай так, а кто будет драться, того поставим в угол.
– Нескладно.
– Я не поэт, – призналась я. – Может, ты?
– Выбирай на выбор: а кто будет драться, с тем надо обниматься, целоваться, посмеяться. Ну, или: тому – убираться. Я тоже не поэт, – хохотнул он.
– Ладно, давай сойдёмся на последнем. А кто будет драться – тому и убираться.
Я отцепила мизинец и засунула очередной кусок торта в рот. Подняла глаза на Алекса, тот как-то странно смотрел на меня, что я даже почувствовала неловкость.
– Вкусно. Будешь? – предложила я с улыбкой.
Он смотрел без улыбки, облизнулся и отвернулся резко.
– Это всё? Мы теперь друзья? – глухо спросил он.
– Нет. Это всё шутки. А теперь серьёзно. Я хочу всё знать о тебе.
Он повернулся и с наигранным ужасом уточнил:
– Что, всё-всё?
– Да, – сказала я без тени улыбки. – И сними свои линзы, пожалуйста. Твои глаза – единственное в тебе твоего, и я хочу смотреть в них, а не в глаза Алекса Боровского.
– Тело у меня тоже своё, – неловко пошутил Алекс и вынул линзы. – От Боровского у меня только лицо, цвет волос и глаз, да фамилия.
– И профессия. И биография. И имя.
– Нет, меня на самом деле зовут Алекс.
– Правда? – поразилась я.
– Да, – кивнул он важно. – Приятное совпадение.
– Я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы.
– Только не на все сразу, ладно? На все я просто не могу. И не обольщайся насчёт меня, Аня. Ты любишь ударяться в крайности. То для тебя во мне нет ничего человеческого, я демон, пожирающий младенцев на ночь. Теперь ты ударилась в другую крайность. Ты хочешь видеть во мне друга, а значит, будешь лепить из меня благородного рыцаря. Для того чтобы стать твоим другом, ты должна видеть только хорошее. Но я обычный человек. Да, человек-зверь, но со своими достоинствами и недостатками. Я не демон, но и не ангел. Не надо меня мазать полностью то чёрной краской, то белой. Это ты должна уяснить сразу. Или дверь там.
Он указал в сторону выхода. Странно, сколько раз я говорила подобное по смыслу другим. Шурику, Нине, тёте Свете. А сейчас приходится выслушивать это мне. Неужели я становлюсь таким ребёнком рядом с ним? Почему я, умная девушка, веду себя так глупо по отношению к нему?
– Уяснила. Претензии принимаются.
Я снова отвлеклась на чай, чтобы немного снять возникшее напряжение. Прожевав очередной кусок торта, сказала:
– Но это всё от того, что я не знаю как вести себя с тобой. Потому что ничего о тебе не знаю, – повторила я десятый раз. Наверное, для того, чтобы он крепко запомнил. – Хорошо, давай узнавать друг друга постепенно, я не против. Отвечай на столько вопросов, сколько сможешь. Но только давай двигаться вперёд и не топтаться на месте.
– Давай попробуем. С чего начнём?
– С самого простого. Давай поговорим, как ты стал Алексом Боровским и где этот бедолага сейчас?
– Бедолага руководит раскопками в Латинской Америке, и очень счастлив. Если тебя интересуют подробности…
Он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула. Он хмыкнул.
– А так хотелось обойтись малой кровью. Ну ладно. В силу некоторых обстоятельств, – он многозначительно посмотрел на меня и начал рассказ, – я вынужден иногда менять место жительство и свою личность. Но из-за современной глобализации и технологий, не запалиться становится всё труднее. Чтобы о тебе ничего не раскопали, и при этом выстроить стройную легенду, приходится усложнять задачу. Я уже не могу приехать из соседней области, потому что через пару часов вся информация будет у запрашиваемого на столе. Теперь, не вызывая подозрений, я могу приехать только из-за океана. Во всяком случае, если кто-то начнет копать, у меня будет время что-то предпринять. Поэтому я всегда имею в виду этот момент, и появление Алекса не могло остаться мной незамеченным. Всегда удобнее брать уже существующую биографию, чем создавать новую.
– Вы были знакомы с ним, когда он учился здесь?
– Нет, я узнал о нём и пособирал информацию. На всякий случай, вдруг когда-нибудь пригодится. И позже присматривал за ним, как и за многими из моего списка. А спустя годы, в
