И я бросился к хёвдингу на подмогу.
Шестая руна не просто на одну руну больше пятой. Это признак настоящего воина, погубителя тварей, убийцы мужей. И я страстно желал понять, как же меня одарил Фомрир, потому врезался в гущу тварей и начал рубить их так, как никогда прежде. Сила гуляла внутри меня и рвалась наружу! Мои руки и кости стали крепче, некоторых храпунов я попросту отбрасывал ударом ноги. И я не сдерживался. Остановился, лишь когда отошел далеко от лагеря и провалился в болотную яму по пояс.
Альрик помог мне выбраться.
— Успокоился? Больше не отходи.
В этот раз не стали убирать трупы. Пусть лежат, как есть.
Мы вернулись к лагерю. Хёвдинг обошел вокруг медведя. Пока вроде никто его не смог коснуться. Я же собрал недогоревшие ветки и угли в кучу. Если вдруг появится еще один драугр, нам понадобится огонь.
— Дурное место, — неожиданно сказал Альрик. — Тут хорошо расти в рунах карлам, но мешают чары. Хускарлам чары не вредят, зато твари мелковаты.
И снова послышались чавкающие звуки, хруст, приглушенный рык. Твари сползались на запах крови, застревали на трупах. Некоторые, насытившись, уползали обратно, но опоздавшие хотели еще и потому шли к нам. Чем больше проходило времени, тем дальше расползался запах мертвечины, и новые твари шли из глубин болота. Невиданные твари. Может, в чем-то старики и были правы…
Помимо крупных мшин, среди которых я приметил и пятирунных, храпунов и толстых змей, из болота вышла новая тварь. Я сначала даже не понял, что это именно порождение Бездны. Привык, что все её детища уродливы и невразумительны. А новая фигура под покровом теней выглядела как стройный безрогий олень или дорогой конь. А потом эта тварь вышла на лунный свет.
Три или четыре задние лапы торчали наверх коленками, как у кузнечика, передние свисали до земли, как плети, будто в них не было ни единой косточки, тощая грудина торчала углом, из нее выходила мощная длинная шея, наверху свернутая бубликом. И где-то там болтались не то толстые усы, не то щупальца, не то руки. И вся эта дура была примерно в два моих роста.
Она легко подтягивала лапищи и шла по болоту, как по ровной земле. Мшины и храпуны поспешно расползались в стороны. Одна мшина не успела вовремя убраться, и передние плети твари оплели ее, плотно сжали до хруста, а потом отбросили, как ненужную тряпицу.
— Тоже драугр? — брякнул я.
— У утопленников обычно лишние руки-ноги не вырастают, — ответил Альрик. — Теперь будем биться вместе. Я впереди, ты за плечом. Если я отскочу вбок, значит, следующая тварь твоя. Понял?
Было бы нас трое, могли бы хоть тощий клин построить. А с той здоровой тварью как биться? Если только лапы рубить. Если они вообще рубятся. Хорошо, хоть она не спешила, шла медленно и задумчиво, а потому мы могли заняться мелочью.
Альрик прорубался вперед, как по льду скользил. Легкими движениями уклонялся от неуклюжих атак тварей, легко взмахивал мечом, затем уходил вбок, и дальше вступал в дело я: добивал детищ бездны ударом топора, отшвыривал лапы, головы и хвосты.
И постепенно мы вошли в ритм, будто кто-то невидимый бил в бодран. Мы стали единым целым. Если весла поднимаются и опускаются в воду одновременно, такой корабль идет быстрее. Если воины выстраивают стену щитов, но каждый трясется лишь за свою шкуру, их сметут. Если же они стоят друг за друга, их не сокрушить.
Нас было всего двое, но я чувствовал силу всей стаи, каждого ульвера. И хотя почти все они сейчас мирно дрыхли на Волчаре, их мысли, сны и думы были о нас.
Луна зашла за облако, но мне уже не нужно было видеть Альрика, я шкурой ощущал, где он и что делает. Взмах, меч ушел глубоко в рану, толчок, отскок, и я уверенно вогнал топор в позвоночник твари. Визг. Смрад. Всхрап. Беззащитный скользнул к другой твари, я, как привязанный, следовал за ним.
Еще быстрее. Еще сильнее. Еще крепче. Наша скорость возросла в разы, будто мы резали овец, а не болотных тварей. Мое движение продолжало движение Альрика. Огонь битвы, раж Фомрира, кипел в моем теле! Я аж взвыл, и мой вой слился с воем хёвдинга.
Стая!
Мой разум разбился на куски. Я ощутил биение сердца каждого ульвера. Два сердца были сплетены на болотах, десять спокойно бились неподалеку… И еще одно. Еще одно билось где-то в другой стороне, трепыхалось от страха и боли.
И вдруг все пропало. Исчезло. Я споткнулся о труп храпуна и понял, что потерял Альрика. Больше его не чувствовал.
— Кай?
— Здесь, — вяло откликнулся я.
Беззащитный неуверенно двинулся ко мне, так же спотыкаясь о трупы и кочки. А я… я растерялся. Только что я был стаей, только что я был силен, был непобедим, а теперь снова один.
— Ты это чуял? — Альрик тряханул меня за плечо. — Кай!
— Я слышал их сердца, — пробормотал я. — Они были мною. А я был ими.
— Та тварь близко. Надо отойти, там земля крепче.
Он почти что силой оттащил меня назад, к тому месту, где мы сожгли драугра.
— Ты не ранен?
Хёвдинг с тревогой всматривался в мое лицо.
Медленно выплыла луна, и я вновь увидел высоченную тварину. Теперь она казалась еще выше. Я мог бы пройти под ее брюхом, не наклонившись. Руки-плети и усы-щупальца неторопливо ощупывали трупы храпунов и мшин, оставленных нами. Некоторых она подхватывала, тащила к макушке и неспешно проглатывала.
— Альрик, я слышал их сердца. Наши сердца! — теперь я вцепился в рубаху хёвдинга. — Два здесь, десять — на Волчаре. И еще одно! Еще одно — на севере.
— И чье то сердце? Твоего отца? Жены? Сестры?
— Нет. Это, должно быть, Рыбак. Халле. Он жив!
Он аккуратно отцепил мои руки, подумал и влепил затрещину. Во всю силу.
— Кай! Проснись! Рыбак мертв. Мы должны достоять до утра, иначе его душа сгинет в этом бездновом болоте. Помнишь? Медведь. Его туша привлечет Хунора.
— Нет! В Бездну медведя! Нам не нужно сражаться с этой тварью! Мы должны идти к Халле! Я его слышал!
Тварь сожрала самые аппетитные трупы и снова двинулась в нашу сторону. Боги, какая же она огромная! Огромная и мерзкая!
— Жрец сказал…
— Он ошибся. Или наврал. Да в Бездну того жреца! Халле жив!
Альрик не смотрел на меня. Он разглядывал приближающуюся тварь и думал. И я понимал, о чем были его мысли. Не запутал ли меня болотный ярл? Неважно, что я теперь хускарл. Может, твариная кровь попала на меня и отравила? Но в то же время хёвдинг отчаянно хотел, чтобы Рыбак был жив. И мои слова давали ему крошечную надежду.
— Может, тебе дали дар провидца? — еле слышно промолвил Альрик. — Не Фомрир, а Мамир взял тебя под крыло…
Руки-плети медленно потянулись к нам. Нужно решить, будем мы их рубить или отступим, отдав медвежью тушу, единственную надежду на хорошее посмертие Халле.
