Глава 11. Соблазн для ученых мужей– Я не видел тебя на службе, сын мой, – сухо ответил Савонарола поджидающему его графу делла Мирандола.
– На то была причина, потому-то я и здесь, отче, – смирно ответил делла Мирандола.
Савонарола недовольно поджал губы и пропустил его в свой кабинет.
– Мне стало известно, что некие известные персоны задумали похитить одну знатную флорентийку. Мои люди подоспели после того, как бандиты выкрали девицу. Забрали ее у похитителей и спрятали в монастыре святой Лючии, где она провела ночь. Сегодня утром я попросил ее руки.
– Джованна Альба… – Савонарола с ненавистью произнес это имя. – Почему, почему ты не отдал ее семье?
– Не могу без нее, отче. Но я хочу жениться на ней как можно скорее. Иначе по городу поползут слухи. Честь девушки под угрозой.
– А она?
– Она не понимает и отказывается. Я хотел бы, чтобы вы помогли ей, – серые глаза философа смотрели открыто и с надеждой.
– Ты… трогал ее?
– Нет, отче, я жду, когда нас соединят узами брака.
– Если она откажется, я не смогу обвенчать вас.
– Я знаю, но, может, вы сможете помочь ей наставлением? Она испугана, не доверяет мне, но вас может послушать.
Савонарола отвернулся от графа, чтобы тому не было видно радости в его глазах. Торжество над поверженным врагом. Сначала Лоренцо Медичи, теперь Джованна Альба. Будет приятно посмотреть, как она поведет себя. Любопытно.
Он не ответил графу, вышел из кабинета, прошел мимо толпы посетителей, просителей, желающих исповедоваться. Граф делла Мирандола торопливо последовал за ним.
– До монастыря недалеко, думаю, мы успеем до обедни, – бросил Савонарола на ходу.
Пико делла Мирандола торжествующе улыбнулся, прибавляя шаг. Он не заметил в толпе посетителей Джакомо Альба.
Джованна лежала на кровати, но, услышав поворот ключа в замке, вскочила. Она была готова к встрече с графом делла Мирандола, но не ожидала увидеть монаха в черном. Откинув капюшон, Савонарола закрыл дверь.
– Дочь моя, я пришел поговорить с тобой как духовный пастырь.
– Помогите мне! – Джованна опустилась перед ним на колени. – Пожалуйста, заберите меня отсюда. Я хочу домой.
Савонарола протянул ей руку и, когда она покорно поцеловала ее, ощутил торжество над гордячкой.
– Ты должна понимать, что твоя семья отныне считает тебя обесчещенной.
– Только не мои братья и отец! – горячо возразила Джованна и вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли, когда он ударил ее по губам.
– Замолчи! Когда говорит с тобой духовный отец, ты должна слушать, а не открывать свой рот! Тебя плохо воспитали, сделали тщеславной, ты недостойна того, что я пришел предложить тебе.
– Я только хочу домой! – возразила она, и он снова ударил ее.
– Тщеславие! – с презрением бросил ей Савонарола. Джованна все еще стояла на коленях перед ним. Он подошел и грубо схватил ее за подбородок. – Гордыня! Вот, что написано на твоем лице. Я вижу, как они пожирают твою душу! Думаешь, если Мадонна изображена на фресках с твоим лицом, ты можешь обмануть меня? Я вижу твою гнилую душу насквозь. Ты соблазн для ученых мужей. Посмотри, что ты сделала с ним, во что превратила его? Дрянь! Самая грязная из шлюх та, что пытается строить из себя благонравную девицу. Ты – средоточие греха! Причина твоих испытаний – грехи и дурные, тщеславные помыслы! Тебя нужно скрыть от людских глаз, заточить в келью без окон, заставить молиться, чтобы хоть капля света проявилась в черной душе твоей.
Джованна дернулась, но он удержал ее, ногти вонзились в кожу, она терпела, сцепив пальцы.
– Блудница!
Савонарола с неожиданной силой вцепился ей в волосы и протащил по полу к распятию на стене:
– Покайся в своем коварстве! Моли прощения за свое лицемерие и гордыню!
Джованна молчала. Она вдруг поняла, что Савонарола не намерен спасать ее. Все, чего ему хочется, – увидеть ее унижение. Она не собиралась молить больше ни о чем, не собиралась каяться в том, чего не совершала. У нее не было выхода, но унижать себя, свое достоинство она не будет. Она – Альба, а не городская шлюха. В ней родовая гордость, а не гордыня. Она человек и достоинства своего не уронит. Савонарола может бить ее, может таскать за волосы, может оскорблять, но она останется самой собой. Внутри себя она не станет чувствовать унижения, страха, ее губы не разомкнутся более в бессмысленной просьбе пощады.
– Почему молчишь? Настолько горда, что даже не можешь просить прощения у Того, Кто страдал и умер на кресте за тебя? Хочешь к братьям, хочешь домой, но не задумываешься над тем, какой позор навлечешь на свою семью! Он предлагает спасти твою честь, дать тебе имя, кров и защиту, чего тебе еще надо?
Девушка не отвечала; приподнявшись на руках, она, наклонив голову, смотрела в пол. Ее растрепанные косы лежали рядом, и Савонарола наступил на одну, как на змею.
– Я хочу принять постриг, – тихо ответила Джованна.
– Ты можешь подарить мир его душе, – ласково заговорил снова Савонарола. – Подумай, дочь моя. Я с радостью постригу тебя в монахини, но разве ты годишься для жизни в молитве и уединении? Разве готова никогда не видеть братьев? Разве можешь поступить так жестоко со своим бедным отцом?
Как же было больно слушать его! Каждое слово разрывало ее сердце на части. Джованна думала лишь о том, как сбежать от графа, но совершенно не представляла себе, что не увидит больше родных. Ее запрут в этой келье навсегда, а они так и не узнают, что с ней сталось. А если согласится выйти за графа делла Мирандола, возможно, у нее появится шанс увидеть их. Джованна не сомневалась, что они придумают, как освободить ее. Значит, граф победил. Он загнал ее в ловушку, из которой единственный выход – сделать так, как он хочет.
– Я вижу, дочь моя, что ты поменяла решение.
Джованна подняла взгляд на монаха. У него на лице написано сладострастие и удовольствие от ее унижения. Глаза радостно горят, полные мясистые губы чуть приоткрыты. Вот еще один ее преследователь, еще один охотник.
– Я прошу вас дать мне одну ночь на молитвы, – она обняла его ноги и простерлась перед ним ниц. – На рассвете я обвенчаюсь с графом, если он того пожелает.
– Я вижу, что тебя еще можно спасти, дочь моя, – он протянул ей руку, и Джованна покорно прижалась губами к его коже. Ладонь монаха легла на голову девушки. – И я благословляю тебя на молитву, я тоже помолюсь, чтобы ты была счастлива со своим супругом. Не плачь больше и не печалься. И прости, что был так строг с тобой. Но это было необходимо. Я поговорю с графом, уверен, он поймет, что тебе нужно это время.
Когда монах вышел, Джованна упала снова на пол без сил. От добровольного поста кружилась голова, и все вокруг было слегка нереальным, ненастоящим. Было легко представить, что она – не она, что настоящая Джованна все едет по дороге в Геную со своими братьями. А эта Джованна, испуганная и больная, должна страдать ради счастья другой.
