много лет это знаю.
— Значит, вы были там, где был я. Там, где я всегда находился. Не здесь.
Взяв Джейсона под руку, Элис повела его по коридору. По пяти крутым ступенькам они спустились в низкую гостиную. Обставленная под старину комната была прекрасна.
Но Джейсона красота оставляла безразличным. Ему хотелось одного: выяснить, что и откуда ей про него известно. И разобраться в происходящем.
— Помните это место? — спросила Элис.
— Нет, — покачал головой Джейсон.
— Вы должны его помнить. Вы здесь уже были.
— Я здесь не был, — осторожно ответил он. Элис частично завоевала его доверие, показав ему пластинки. Я должен любой ценой их получить, подумал Джейсон. И показать… Кому он собирался их показать? Бакмэну?
— Хотите мескалина? Одну чашечку? — спросила Элис, подойдя к аптечке из орехового дерева. Ящичек стоял в дальнем конце отделанного кожей и медью бара.
— Немного, — сказал Джейсон и удивился своему ответу. — Я хочу, чтобы голова оставалась ясной.
Девушка подала ему на подносе хрустальный бокал, рядом с которым лежала белая капсула.
— Отличная вещь. Доставляется из Швейцарии, расфасовывается на Бонд-стрит. И вовсе не сильная. Прекрасный, мягкий эффект.
— Благодарю, — пробормотал Джейсон. Он взял поднос, проглотил капсулу и запил из бокала. — А вы? — растерянно спросил он, когда девушка приняла у него поднос. — Не будете?
— Я уже закинулась. — Элис улыбнулась своей золотой улыбкой в стиле барокко. — Неужели не заметно? Хотя как вы могли заметить? Вы же меня другой не видели.
— Вы знали, что меня должны доставить в здание полицейской академии Лос-Анджелеса? — Конечно, знала, подумал он, иначе откуда бы у нее взялись мои записи. Вероятность того, что они оказались у нее случайно, равны нулю из миллиона.
— Я подслушивала их переговоры, — ответила Элис, постукивая по подносу длинным лакированным ногтем. — Попала на разговор между Лас-Вегасом и Феликсом. Я люблю подслушивать, когда он на дежурстве. Не всегда, конечно, но… — Она показала на дверь, ведущую в соседнюю комнату. — Хочу вам кое-что показать. Феликс от этой вещицы в восторге.
Джейсон последовал за девушкой. В голове гудели тысячи вопросов. Если она может свободно входить и выходить — а она это, безусловно, может, — то…
— Феликс сказал, в центральном ящике кленового стола, — задумчиво произнесла Элис, в то время как Джейсон разглядывал возвышающиеся до потолка полки с книгами в кожаных переплетах. Несколько столиков, стеклянный шкафчик с чашками, две старинные колоды карт Таро…
Элис подошла к столу в новоанглийском стиле, открыла выдвижной ящик и вытащила конверт.
— Элис… — начал Джейсон, но девушка остановила его резким щелчком пальцев.
— Сидите тихо, пока я рассматриваю эту вещь. — Она взяла со стола огромную лупу и выложила из конверта на бархатную подушечку почтовую марку. Потом протянула лупу Джейсону.
Он послушно уставился на марку через увеличительное стекло. Марка как марка, разве что в отличие от современных отпечатана одним цветом.
— Обратите внимание на рисунок животных, — сказала Элис. — На стадо бычков. Просто совершенство. Каждая линия настолько точна… — Она остановила руку Джейсона, когда он захотел потрогать марку. — О нет! Никогда не трогайте марки руками. Только пинцетом.
— Дорогая? — поинтересовался Джейсон.
— Не очень. Просто их никогда не продавали. Когда-нибудь я вам про это расскажу. Это подарок Феликса. Он меня любит. Утверждает, что в постели мне нет равных.
— Очень красивая марка, — пробормотал Джейсон, возвращая лупу.
— Феликс прав — отличный экземпляр. Великолепно отцентрован, идеальное цветоделение, четкая картинка… — Элис ловко перевернула марку пинцетом и бросила на бархатную подушечку изображением вниз. В ту же секунду лицо ее передернулось от злости. — Подонок!
— В чем дело? — опешил Джейсон.
— Здесь пятнышко. — Она ткнула в уголок марки пинцетом. — Спереди его не видно. Но в этом весь Феликс!.. Ну и черт с ним, все равно это скорее всего подделка. Хотя подделок Феликс, как правило, не покупает. Ладно, братишка, запомним. — Помолчав, Элис добавила:
— Интересно, есть у него в коллекции еще такие же? Могли бы поменяться.
Она подошла к вмурованному в стену сейфу и принялась набирать шифр. Наконец сейф открылся. Девушка вытащила огромный тяжеленный альбом и водрузила его на стол.
— Феликс думает, что я не знаю шифр. Не говорите ему. — Она осторожно перевернула несколько страниц, пока не дошла до одной, на которой хранились четыре марки. — Здесь нет однодолларовой черной. Интересно, где он ее прячет… Не удивлюсь, если хранит ее в академии.
Захлопнув альбом, Элис поставила его назад в сейф.
— Мескалин, — произнес Джейсон. — Начинает действовать. — У него заболели ноги. Это был первый признак того, что наркотик вступает в силу. — Я, пожалуй, присяду. — Он плюхнулся в кожаное кресло за мгновение до того, как ноги окончательно отказали. Ему почудилось, что ног вообще больше нет. И ощущение это было вполне реальным.
— Хотите полюбоваться на резные табакерки? — спросила Элис. — У Феликса великолепная коллекция. Уникальные старинные вещи из золота, серебра, сплавов с резьбой на темы охоты. Хотите? — Она уселась напротив него, скрестив обтянутые черной кожей длинные ноги. Туфля с высоким каблуком покачивалась взад-вперед на пальцах. — Однажды Феликс купил табакерку на аукционе. Выложил огромные деньги. Принес домой. Вытряхнул из нее старинный мусор и обнаружил возле самого дна потайной рычажок. Рычажок приводился в движение при помощи маленького винтика. Он целый день искал отвертку поменьше, чтобы она подошла под винтик. Наконец нашел. — Она засмеялась.
— И что?
— В табакерке было двойное дно. Под ним лежала металлическая пластинка. — Элис снова захохотала, блестя золотым орнаментом на зубах. — Он вытащил пластинку, а под ней оказалась похабная картинка двухсотлетней давности. Девка трахается с пони. Разукрашенная, представьте себе, в восемь цветов. Стоить такая картинка могла тысяч пять, не больше, но нам она очень понравилась. Продавец, конечно, ни о чем и не подозревал.
— Понимаю, — пробормотал Джейсон.
— Похоже, табакерки вас не интересуют, — улыбнулась Элис.
— Мне… я бы с удовольствием ее посмотрел, — сказал Джейсон. И неожиданно добавил:
— Элис, вы меня знаете. Знаете, кто я такой. Почему никто, кроме вас, меня не знает?
— Потому что они никогда здесь не были.
— Где?
Элис помассировала виски, покрутила языком
