хотел бы, чтобы она становилась убийцей, чтобы отдалилась от близких и дорогих людей, чтобы выжгла из себя даже малейшую возможность любить. Горькая уверенность, что, если бы Алекс мог сказать что-то перед смертью, это было бы пожелание ей со временем двигаться дальше и стать счастливой, пусть и без него, разрывала ее душу на части. Та, кого он так любил, не стала бы трахаться с любым, кто мог помочь ей с ее вендеттой. Его Лиса была доброй, открытой и любящей, в ней не было жестокости и ненависти. Она бы не смогла хладнокровно смотреть как умирает человек. Так что же с ней стало?
Ей стало мерзко, захотелось отмыться от всей грязи, в которой она щедро вывалялась за последние годы. Только как можно отмыть свою душу? Бутылка выпала из ослабевших пальцев и остатки рома расплескались по полу, забрызгав ее обнаженные ступни. Механически, словно робот, она развернулась и прошла на кухню. Невооруженным глазом видно было, что ей не пользовались, и сверкающая бытовая утварь давно простаивала без дела. Однако столовые приборы были в наличии, и ножи, к примеру, были очень даже острые. Взяв один из них, Ри развернулась и вышла в поисках нужной ей комнаты.
Ванная тоже была обустроена для сексуальных утех. Широкая, просторная, светлая. Ничего лишнего, даже наоборот, на низком столике стояла вазочка с презервативами. Марина потянулась и повернула краны, пустив воду в огромную белоснежную джакузи. Напор был сильным, и она наполнялась достаточно быстро. Ри неподвижно, словно статуя, стояла и смотрела на мощную струю. Алекс слишком сильно любил ее и хотел бы, чтобы она была счастлива. А Марина слишком сильно любит его, чтобы представить свое счастье с кем-то другим.
Не раздеваясь, она залезла в ванную. Горячая вода приятно успокаивала мышцы, давая блаженное ощущение расслабленности. А еще, если хорошенько зажмуриться и включить фантазию, то можно представить, что это объятия ее возлюбленного. Ри на секунду прикрыла глаза, мысленно прося прощение у Максима, Дианы и Тамары, а затем открыла их и уверенно полоснула ножом вдоль по левому предплечью, от локтя и до запястья. Боль обожгла ее, но, стиснув зубы, она повторила процедуру еще раз, с другой рукой. И только тогда позволила ножу выскользнуть из окровавленных пальцев.
Вода медленно теряла прозрачность, окрашиваясь в нежный розовый цвет. Марина откинула голову на специальную подушечку. Тело наполняла странная тяжесть, словно усталость после длинного насыщенного дня. Веки опускались, и она сосредоточилась на том, чтобы представить Алекса и все те счастливые дни, которые у них были. Его сонное лицо, когда он, только проснувшись, сразу тянулся к ней за поцелуем. Его потемневшие от страсти глаза, когда желание внезапно накатывало на них подобно цунами. Его длинные музыкальные пальцы на черно-белых клавишах синтезатора, когда летними вечерами она сосредоточенно писал свои бессмертные творения. На ее губах появилась легкая улыбка.
– Я люблю тебя, Алекс. И всегда буду любить. С первого взгляда и до последнего вздоха.
Вдох.
Сознание уплывало от нее в другой мир, где они были вместе и были счастливы. Где не было боли и смерти, где их любовь получила продолжение в маленькой девочке.
Выдох.
Он так хотел именно девочку, с ее темно-рыжими волосами и серебряным смехом. Алекс был бы самым лучшим папой на земле, она уверенна в этом.
Вдох. Выдох.
Вдох. Выдох.
Вдох…
ЭПИЛОГ,
Июль 2020 год.
Пандемия все же внесла существенные коррективы в размеренную жизнь Максима. Именно поэтому на кладбище ему удалось попасть только после снятия большей части ограничений на перемещения по городу – не хотелось рисковать здоровьем Дианы и детей. Он припарковался недалеко от ворот и, подхватив букет белых роз, вышел из машины. Непривычная тишина оглушала. Нет, это не значило, что обычно здесь было шумно, но все же в прошлый раз было гораздо больше людей: продавцы искусственных цветов, попрошайки, сотрудники кладбища. А сейчас никого. Как давно он приезжал сюда последний раз? Восемь месяцев назад? Девять? Это безусловно не значило, что он забыл обо всем и решил жить дальше, не вспоминая о некогда близких людях. Максим регулярно переводил приличные суммы на счет компании, которая занималась благоустройством могил, и в цветочный магазин, за еженедельную доставку свежего букета. Деньги, в принципе, могут практически все. Даже добиться разрешения похоронить самоубийцу не за пределами кладбища, а практически на центральной аллее. Всего-то нужно было внушительное пожертвование и трехчасовая беседа с митрополитом. Не такая и высокая цена, главное, чтобы они были вместе.
Макс прошел мимо небольшой часовни и свернул на ухоженную дорожку. Как и всегда, первой он заметил плакучую иву, но в этот раз при виде нее удивленно остановился. Деревце было молодое, и не более двух метров в высоту. Длинные, гибкие ветви, украшенные разноцветными шелковыми лентами, спускались к самой могиле. Ему регулярно присылали фотоотчеты о состоянии могилы, но не росшего рядом дерева. И спустя столько времени Максим поразился количеству ленточек в нежно-зеленой, несмотря на жару, кроне. В свое время Марина лично выбрала и посадила саженец здесь, изящная ива стала символом ее скорби. В определенных кругах, Алекс был звездой и первый год после его смерти поклонники просто заваливали мягкими игрушками и цветами место его упокоения. Увидев завалы грязного плюша, Марина тогда покачала головой и взяла все в свои руки. Как-то она умудрилась и договориться с администрацией кладбища, и с фан-клубом брата, и с тех пор раз в год, вместо того, чтобы заваливать равнодушный мрамор цветами, они собирали деньги и отправляли в детский приют или благотворительный фонд. Тем, кому нужнее. Ри умерла почти год назад, и Максим думал, что эта традиция ушла вместе с ней, но первого мая, как и в последние годы, он получил на электронную почту отчет о собранных средствах. Такое по-женски мудрое решение увековечить память о возлюбленном в сердцах тех, кому он смог помочь, даже после смерти.
А для нее остались ленточки. Разноцветные, шелковые, яркие, анонимные… Максим так и не смог узнать, кому пришла в голову идея, но первую он увидел, когда вопреки всем канонам приехал на кладбище через девять дней после смерти Марины. Да, она была самоубийцей, но для него она была близкой подругой и практически сестрой, и на мнение священников в этом вопросе ему было наплевать. Тогда он сразу обратил внимание на кусок малинового шелка, трепетавшего на ветру, и эта лента согрела ему душу. На тот момент, толпы купленных журналистов поливали грязью имя Марины в прессе, обвиняя во всех
