свёрток.
Когда пришелец откинул волосы с лица, все присутствовавшие узнали в нем Альберта Ряховского. Старый федерал, покачиваясь, отошёл от трубы, отплёвываясь и фырча. Секунду спустя из шлюза выползла узнаваемая широкоплечая фигура. Александр Ковальский, всё ещё сжимавший в руке пистолет.
– С вами всё в порядке? – не сдержалась Марго, оторопело глядя на двоих федералов.
– Да, нам пришлось отстреливаться.
– В вас не попали?
– Не успели, – выдохнул Ковальский. – Одному засадил промеж глаз, второму умудрился попасть в ногу.
– Хватит болтать, – прервал его Ряховский, неуклюже двинувшись к берегу. – Надо поскорее убраться отсюда, пока они не вызвали полицию. И на нас не повесили всех мертвецов на территории храма.
Широко раскрыв глаза, Марго смотрела то на Ряховского, то на Ратцингера. Все пятеро беглецов клином двинулись к мелководью и выбрались на берег.
– Но ведь это всё сделали культисты! – возразил Ратцингер.
– Да, только никто не знает об их существовании, кроме нас с вами. Как и о том, что они прикрылись личиной благотворительного фонда. Полиция решит, что охрану и археологов убили мы, а это уже посерьёзнее украденной из музея фотографии.
С крайней неохотой Ратцингер был вынужден признать правоту старого федерала. Истинную картину произошедшего едва ли удастся восстановить даже при наличии многочисленных улик и следов.
Наскоро отряхнувшись и стерев с одежды следы песка, беглецы обогнули причал для лодок и выскользнули на пешеходную улицу. До их машины, припаркованной у парадного входа, было рукой подать. Оставалось только не попасться.
– Значит, нужно как можно скорее уехать отсюда, – сказала Марго, с опаской оглядываясь по сторонам. Переполох на территории раскопок невозможно было упустить даже с такого расстояния. – Только вот куда?
– Ах да, спасибо, что напомнили, – отозвался Ряховский. Проверив холщовый мешок, он покрепче стиснул его в месте разрыва и обернулся к немцу. – Кажется, я знаю ответ на вашу загадку, Ратцингер.
Марго, Алиса, Ратцингер и Ковальский разом уставились на федерала удивлёнными глазами. На лице немца появилось такое выражение, будто ему нанесли личное оскорбление и он вот-вот вызовет обидчика на дуэль.
Как это? Ряховский, сотрудник отдела по борьбе с терроризмом ФСБ, знает о Древнем Египте то, чего не знаю я?
– И какова ваша версия? – с вызовом спросил он старого федерала. – Вы её придумали, пока ползли по сточной трубе?
– Вообще-то да, – саркастично ответил Ряховский. – Наше небольшое турне по здешней клоаке меня, можно сказать, вдохновило.
Ратцингер с недоумением воззрился на федерала, полагая, что тот над ним издевается. Видимо, таким образом он пытался справиться со стрессом от осознания собственного бессилия в этой ситуации и вынужденного положения беглеца.
– Это каким же образом?
– Сточная труба, обеспечивавшая в древние времена священные пруды водой, соединяется с одним из рукавов Нила, так? Как бы сливается с ним…
Логика его объяснений Ратцингеру от этого понятнее не стала. Но в то же мгновение ему вспомнилась первая строка стихотворения: «Воедино здесь сливаются два брата»…
– Речь идёт о реках, – догадался он, силясь воскресить в памяти географическую карту Египта.
– Но в Египте протекает лишь одна река – это Нил, – возразила Маргарита.
– Двойку вам по географии, барышня, – торжествующе воскликнул Ряховский и назидательно погрозил пальцем. – Лучше надо было в школе учиться…
– Альберт, не томи, – осадил начальника Ковальский. – Что ты имеешь в виду?
– В Египте протекает не одна река. А точнее не один Нил.
– Как это?!
Ратцингер начал понимать, куда клонит федерал.
Но нет, этого не может быть!
Глаза Ряховского лукаво блеснули. Аккуратно развязав мешок, он быстро переложил сферу и две статуэтки в рюкзак к Алисе. Все пятеро, не сбавляя шага, приближались к автомобилю.
– Известный всему миру Нил берет своё начало от слияния двух других рек – Белого и Голубого Нила. Это далеко на юге отсюда.
– Шеф, ваша версия неверна, – сказала Алиса, интонацией напомнив строгого учителя. – Во время подготовки к работе в спецслужбах я вызубрила почти всю географию и отлично её помню. Белый и Голубой Нил сливаются в Судане, а не в Египте!
Беглецы достигли машины. Ковальский вынул из кармана ключи и деактивировал сигнализацию, после чего все пятеро погрузились в автомобиль.
– Не в современном… – задумчиво произнёс Ратцингер, которого слова Ряховского подстегнули размышлять дальше над текстом послания из храма Шу. – Царство Древнего Египта территориально простиралось гораздо дальше, чем нынешние границы современного Египта. Дальше всего оно расширилось на юг во времена правления Тутмоса III, прославившегося своими завоевательными походами. Он присоединил к землям Египта всё, вплоть до самой Нубии. Так что, если откатиться назад во времени, следующий храм вполне может располагаться в месте слияния Белого и Голубого Нила.
– Но что значит всё остальное? Кому посвящён этот храм? И где конкретно расположен?
Сразу, как только Ковальский завёл двигатель, внезапная догадка осенила Ратцингера.
– Ответ сокрыт в последней строке. «А знают то лишь ящеры одни»…
На секунду все замолчали. Первой его намёк поняла Марго.
– Нильские крокодилы…
– Именно, фройляйн. Полагаю, следующий храм, кому бы он ни был посвящён (а в послании нет чётких указаний на имя бога), располагается в ареале обитания нильских крокодилов. То бишь… под водой.
Глава 111
Погружённый в глубокие раздумья, следователь ФСБ Остап Афанасьев мерил шагами кабинет Альберта Ряховского. Мысленно он прогонял все те сведения, что успел почерпнуть из материалов дела. Выявленная информация ставила крест на всей теории, что он успел построить в своей голове.
Даже если Ряховский или кто-то из членов его группы и работал на Орден Сета, то к гибели Владимира Романова они причастны не были.
Которая, к слову, наступила в результате убийства. Или даже, правильнее сказать, казни.
Афанасьев представил, как культист, побывавший и в этих стенах тоже, с хладнокровием опытного палача одним мощным ударом выбивает стул из-под ног Романова, и тот повисает в петле, резко вдавившейся ему в шею.
И на ней остаётся странгуляционная борозда, как и в случае самоубийства. Никто бы не заметил подмены, поскольку по формальным признакам травмы были аналогичны в обоих случаях: след от удавки, сломанная подъязычная кость, передавленная трахея.
Но почему Романов не сопротивлялся? Как позволил загнать себя в петлю и выбить стул?
И тут ответ пришёл к Афанасьеву сам. В попытке проверить свою догадку следователь пролистал папку Георгия и нашёл отчёт токсиколога. Увидев нужную строчку, Афанасьев крякнул.
Галлюциногены.
Владимир Романов был в наркотическом бреду и легко внушаем. Культистам ничего не стоило обработать его так, чтобы он сам сделал всё за них. Встал на стул, сунул голову в петлю и позволил себя убить.
Вспоминая отчёт о месте этого теперь уже преступления, Афанасьев обратил внимание на одну важную деталь. Разбитое зеркало, стоявшее напротив того места, где повесили Романова. Короткие волоски на шее следователя встали дыбом, когда он осознал предназначение этого предмета.
Не ритуал. Они хотели, чтобы Романов видел, что с ним происходит. Или под влиянием наркотика видел в зеркале нечто, что приказывало ему действовать определённым образом.
Несмотря
