Он договорился с отличницей Мурашко из третьей группы, взял конспект. Переписал его: от руки, весь! И ломанулся на пересдачу.
Лысого он засек в парке. От остановки до корпуса вела в меру грязная и в меру скользкая дорожка, дворники, ясен перец, ничем ее не посыпали, так что Алик шел осторожно. В прошлом году, тоже перед новогодними, он так здесь навернулся – месяц потом пролежал с гипсом. И сны тогда снились дурацкие: про пустыню, про тайные катакомбы с полустершимися рисунками, про загорелых беспощадных воинов.
Лысый на беспощадного не тянул. Но загорелый был, правда. Он сидел на скамейке, делал вид, что любуется пейзажем. А чем там любоваться?! – голые стволы, над ветками вороны летают, каркают бесконечно, как будто это рингтон такой на мобильном, а трубку брать человек не хочет.
Короче, Алик на лысого глянул и забыл бы. Не до лысого ему было, мягко говоря. Но лысый со значением зыркнул на Алика и тут же отвел глаза, типа, я тут ни при чем.
«Что за дела? – подумал Алик. – Маньяк? Или голубой?»
Но особо напрягаться не стал: день, вокруг полно народу, если что – не бросят в беде человека.
Культурологию он не сдал. Козлина эта конспект посмотрел, точку где-то у себя в бумажках намалевал, а потом начал, зараза, вопросы задавать. Хана стипендии, накрылась медным тазом!
В понятно каком настроении Алик завалился в кафешку. Там уже сидели Рыжая и Панарин, обсуждали как раз, куда махнут на каникулы. Приглашали с собой, но как-то неискренне; оно и понятно, учитывая, что Алик одно время встречался с Рыжей. Ладно, было и было. Проехали.
Маршрутки ходили так себе, он решил прогуляться пешком. Мысли в башку лезли одна другой краше. Культурология – это только начало, впереди язык, потом история, потом философия… Нет, ну с историчкой еще как-то можно договориться, по языку в принципе трояк обеспечен: ходил, пару раз отвечал. Но философия! Но – основы права!
Седобородый догнал его уже у самого подъезда. Высокий такой дед, прикинут обычно: пальто черное, сапоги, заляпанные грязью так, что цвета не разглядишь… Борода, правда, мощная – прям как в фильмах о добрых волшебниках. Алик в добрых волшебников не верил. А вот из дома напротив неделю назад как раз один хлопец пропал, вышел за хлебом – и все.
– Вам чего? – спросил Алик, когда услышал за спиной торопливые шаги.
Седобородый не смутился и драпать не стал.
– Вас. Вы – Александр Фат?
– Из военкомата, – догадался Алик. – Слушайте, я ж уже звонил. Справки все заносил. На комиссии был. Плоскостопие у меня. И вообще куча всего. Могу еще раз справки показать.
– Я из Ардорании, – сказал седобородый. – Не из военкомата. – Говорил он почти без акцента. Ну, слегка придыхал, как будто всякие «с» и «ф» тяжело давались. А так – чисто местный. – Я уже почти год вас ищу, Александр.
– Это мы переехали, в базах мог быть старый адрес, – кивнул Алик. – Слушайте, Ардорания – где вообще находится?
– На севере, рядом с Т’хлаккой. Отсюда довольно далеко, по правде говоря.
– Ага. И что?
Седобородый вежливо улыбнулся:
– Я предпочел бы продолжить небольшой демонстрацией, а потом уже объяснять. Так будет проще.
«Точно маньяк».
– Ну, – сказал Алик, – вы уверены вообще? Народу вокруг до фига. Если что – никуда не денетесь. А менты под Новый год злые, отметелят по полной.
Вместо ответа седобородый наклонился и сгреб со скамейки горсть снега. Скатал неровный шарик. Дунул в сложенные «лодочкой» ладони. Подбросил снежок в воздух.
– …! – сказал Алик. – Зашибись!
Снежок поднимался вверх по прямой, медленно и ровно. На уровне козырька над парадным он превратился в большую пеструю птицу. На уровне второго этажа – в мотылька некислых размеров. На уровне третьего – в маленького дракончика, который пыхнул пламенем, махнул крыльями… и рассыпался белесыми обломками. Они упали на дерево, вспугнули ворон. Те с карканьем умчались куда-то в сторону дальних новостроек.
– Хорошая демонстрация, – сказал Алик. – Внушает. И что?
– Сядем, – сказал седобородый. Он одним движением смел со скамейки оставшийся снег и высушил ее. – Разговор будет долгий.
– Вы вообще кто? – Алик сел, поставил сумку между собой и стариком. – Только не говорите, что вы колдун.
– Я не колдун. Я чародей, из Круга хранителей Ардорании. Час пробил, древнее пророчество начало сбываться. Вы, Александр, седьмой сын седьмого сына, человек, рожденный в мире, где нет чар, решите судьбу Ардорании.
– Чухня!
– Вы – избранный! – твердо сказал старик. – Силы разрушения, ведомые предвечными богами Т’хлакки, уже собирают армии. Скоро начнется великая битва. Встав во главе наших войск, вы на долгие века обеспечите покой и благоденствие Ардорании. А себе, – добавил он, бросив на Алика проницательный взгляд, – почет, уважение и богатства, которые и не снились никому из смертных.
– Да ну! С чего вы вообще решили, что это я?!
– Вы ведь седьмой сын седьмого сына?
– А?
– Вы – седьмой сын в семье. Ваш отец тоже был седьмым сыном.
– И что? Мы ж не одни такие!
– Вы – избранный, – повторил старик.
– Ну как я вам помогу в этой вашей Ардорании?! Чем?
– «Избранный, – произнес старик так, будто читал по памяти, – с легкостию неимоверной обуздывать станет диких зверей, будет искусен в езде, в стрельбе из лука и сражении на мечах. Однако более важными для избранного будут иные уменья, о коих поведал оракул. Владенье множеством языков. Возможность на равных дискутировать о природе пространства и времени с книжниками. Знание законов природы. И к тому же…» – Он прервался и внимательно посмотрел на Алика. – Это правда? – спросил седобородый. – То, о чем вы только что подумали. Неужели совсем ничего?
Алик помотал головой. Если уж культуролог, козлина, просек, то старик со своими возможностями… Смысл врать?
– Совсем ничего? – повторил седобородый. – А что ж ты тогда умеешь?
Алик покраснел – впервые с тех пор, как в шестом классе отец нашел у него «Плейбой» под кроватью.
– Нет, ну в принципе…
Седобородый какое-то время молчал, сцепив ладони в замок. Только сейчас Алик заметил, какие они у него жилистые и сколько на них шрамов.
– Ладно, – сказал седобородый. – Извини. Забудь. Я ошибся.
Он встал и быстро пошел прочь.
Алик какое-то время сидел на скамейке и переваривал услышанное. Перед глазами так и стояла одна и та же картина: мотылек, который превращается в дракончика.
– Александр? – спросили у него за спиной. – Александр Фат? Не возражаешь, если присяду рядом?
Лысый говорил вообще без акцента.
