мои трусы!… Нет, правда, туда вообще никто не ходит?
На самом деле, после того, как она умерла, люди время от времени приходили посмотреть на дом старухи. Так как посетители всё время менялись, Джонатан пришёл к выводу, что дом продаётся. Кто же был владельцем?
Там всё было по-прежнему; а если что и менялось, то к лучшему: наверху, на чердаке, распахнулось окно, и ветер, играя им, разбил стекло. В саду тут и там беспорядочно росли овощи, измождённые и полуодичавшие, не имея ни приятного вида ухоженных овощей, ни свободной и простой позы диких растений. Дорожки заросли алым курослепом и одуванчиком. Вьюнок Джонатана перелез через забор и накрыл одну из грядок. Куст крыжовника дал большие матовые ягоды, которые лопались во рту; плоды на деревьях были червивые.
Если бы он был богат, Джонатан охотно купил бы этот дом - и тот, который он снимал. Он бы оставил забор и сохранил вещи старухи нетронутыми, чтобы иметь странное место для исследований. К сожалению, бельё, утварь и прочие безделушки уже забрали – самое лучшее пропало.
– Была одна вещь, которую не стоило делать, но я всё равно тебе расскажу. Я был в супермаркете рядом с нами, возле маминой работы, меня часто туда посылают. Я купил там литр вина.
– Я выпил весь литр, меня вырвало. Потом отнёс на помойку, у нас нет мусоропровода.
– Просто хотел попробовать. Сначала было приятно. Но потом стало нехорошо. Литр – это слишком много. Я больше не пью.
– Я больше не пробую – сильно тошнит… Ах, ладно, всё равно, налей стаканчик! На полпальчика! Потому что мне было грустно, правда, потом стало ещё грустнее. Правду говорят, что после этого ты ни о чем не думаешь. Ты когда-нибудь так напивался?
– Теперь я не вернусь домой. Никогда. Никогда!
– Сам знаю, что не получится.
– Знаешь, что я прочитал! Это было в одной газете. Про одного мальчика, он кого-то убил. А пистолет был его отца. Они ничего с ним не сделали. Честное слово... Правда, потом нельзя ехать, куда захочешь. Оно того не стоит. А иначе я смог бы.
Джонатану надоело купаться в бассейне. Решили брать лодку. Было приятно видеть Сержа обнажённым или почти обнажённым среди остального народа. Приятно было смотреть, как он забавляется, плавать рядом с ним. Всё, что ранее было невыносимым, должно прийти в норму.
– Это большая жирная жопа. Почему жирная? Неважно, но это смешно, большая жопа! (изображает пердёж).
– Теперь это уже не твой дом. Тут много самолётов. Они делают красный, белый и синий дым. Они летят очень быстро. Здесь внутри голова.
– Погоди, начинается та же история. Во-первых, ты его уже должен был видеть. Понимаешь, он в зоопарке, они отрезали ему бивни. Знаешь, он очень маленький, но всё видит. Он тебя видит! Итак, он подходит к тебе со своей большой штукой и берёт ею хлеб, как будто собака лизнула, но только очень быстро. Слоны такие замечательные!
– Разве их здесь нет? Даже в том городе? Какая жалость.
– Их детёнышей можно держать дома. Ох, какой милипуська! Хотя, он больше чем корова! Я видел таких малышей. У них нет ресниц.
Серж, в самом деле, очень взрослый. Детей десяти лет принято считать личинками с мёртвым мозгом; многие из них, по факту, даже хуже. Но только не Серж: он действительно сопротивлялся.
Эта борьба уже доставила ему много горьких минут. Это поразило Джонатана и причинило ему боль. Если двумя годами ранее он был влюблён в малыша, который, казалось, почти не знал страданий этого мира, то теперь он находился в компании кого-то равным себе – с десятилетним мужчиной, который испытывал и знал всё то же, что и Джонатан – но который верил, что быть с Джонатаном – значит, спастись от этого знания, оправиться от него, превратить его в обычный кошмар, от которого, смеясь, избавляешься утром. Для Сержа мир, по-прежнему, мог состоять из людей, которые ему нравятся, а не из людей, которые командуют.
Джонатан знал, что мальчик ошибался, но не говорил об этом - и это была единственная недомолвка, которая всё ещё стояла между ними.
– На самом деле их пять. Можешь пересчитать их зады. Они разного цвета. Они едят такие большие цветы. Где-то наверняка должны расти такие цветы. Ими можно пользоваться вместо зонтика.
– Вот они на фотографиях.
– Гляди! вода опять возвращается. Они пытаются вылезти из неё, смотри, как они карабкаются. Это лестница из слонов. Тот, что на дне, поднял хобот в воздух, чтобы дышать, а ещё он как перископ. Он не должен утонуть! Я сделал воду не слишком высоко.
– Но всё равно для них это настоящая проблема. Теперь смотри! Тот, что наверху, может делать так, как в мультике, он летает с помощью ушей! Остальные это видят и говорят, ах, отличная идея! И они улетают. Все спасены. А вода затопляет всё до самого верха. Ааа!
После месяца такой новой жизни Серж спросил, не слишком ли дорого он обходится. Тогда же они стали задумываться о грядущей осени. Им действительно нужно... нужно что? Что они могли сделать? Как им остаться вместе и не дать разлучить себя?
– Мы не должны ничего им говорить, – решил Серж, но это была лишь мера предосторожности, а не решение.
Что касается Джонатана, он уже думал, что игра окончена; он мечтал о невозможном; он ничего не сказал.
– Да! Это ракета с того рисунка. Она большая, туда войдёт пять слонов. Может, они уменьшились. Вроде, это нормально. Они снова в небе. Звёзды разные, это ночь. Знаешь, у моего отца есть бинокль, очень большой! Я беру его иногда. Если встать у окна и смотреть на луну, то через него можно всё увидеть, что там наверху! Большие синие пятна. Это так красиво. Когда серп тонкий, то мало что видно. Но это, правда, красиво!
– Я видел фотографии, когда они туда высадились. Вблизи выглядит не так красиво. Но я видел фото камней с луны, цветные фото. Они секретные, их нельзя купить. Эти камни.
– Я бы тоже хотел такие. Неважно, я сделал на всё небо. Настоящие, конечно.
– Вот этот, ну. Он хочет гулять. Это морской змей. Но он хочет прогуляться по небу. Он, наверное, внезапно это придумал. Он смеётся. Он не противный. Но они напуганы, сидят в ракете.
