Внутри это оказалось небольшое помещение насквозь казенного вида с голыми оштукатуренными стенами и массивным столом. Вместо стульев у стола стояли грубо сколоченные табуреты, а вдоль одной из стен выстроились в ряд большие несгораемые шкафы. Единственным украшением кабинета была крупнокалиберная винтовка великолепной работы, висевшая над столом и покрытая толстым слоем пыли.
— Мы планируем небольшую экспедицию вверх по реке.
— С какой целью? — Бельгиец макнул перо в чернильницу и приготовился писать в конторской книге.
— Поиски заброшенного города, — честно ответил Ричард.
Ван де Вербек поднял глаза.
— Вы это серьезно? Город Озо?
— А что вас смущает?
Бельгиец положил перо. На лице его появилось скептическое выражение человека, заведомо уверенного в бессмысленности затеи.
— За четыре года я наслушался про город Озо разных басен, а также отпустил в джунгли две экспедиции чокнутых американцев, одну французскую и одну немецкую. Никто не вернулся в Матади. Вы слышите? — Бельгиец нагнулся через стол и приблизил к Ричарду лицо. — Ни один человек! Даже следов их не нашли.
Ричард пожал плечами.
— Наверное, они были плохо экипированы. Или наняли не того проводника.
Комендант рассмеялся.
— Американцев было восемнадцать человек, они наняли двести носильщиков-рабов и отряд из тридцати суданцев для охраны. Пятеро проводников из местных вызвались вести их в джунгли, и янки взяли всех пятерых... А теперь мы даже не знаем, где именно покоятся их тела. Вы понимаете, о чем я говорю? Сколько же вас, друзья мои?
— Четверо.
Ренье ван де Вербек покачал головой и захлопнул конторскую книгу.
— Господа! — сказал он официальным тоном. — Ради вашего блага я не могу позволить вам передвижение вглубь Конго. Предупреждая возражения, могу вас заверить — это в моей власти... — Он подумал и со значением добавил: — И в моих силах.
Ричард готовил себя к всевозможным проблемам и опасностям на пути к городу Озо, но того, что их может не пустить колониальный чиновник, у него и в мыслях не было.
— Мы проделали такой путь не для того, чтобы повернуть назад! — задыхаясь от негодования, произнес он.
— И тем не менее сделать это придется. «Виктория» простоит на рейде два дня, у вас будет время договориться с капитаном о каютах. Насколько мне известно, никто другой на них не претендует. В Конго приплывает очень мало белых людей, но назад не возвращается почти никто.
Ричард хотел было возразить, но Александр, который за все время беседы не проронил ни звука, а лишь разглядывал с неподдельным интересом висящую на стене винтовку, тронул его за локоть.
— Как сказал любезный хозяин, у нас есть еще два дня, — тихо сказал он. — Давайте не будем горячиться и позволим нашему спутнику, когда он придет в себя, разумеется, уладить дело.
Рассудительность юного аристократа слегка остудила пыл Ричарда. Бельгиец, убедившись, что спор окончен, вновь превратился в радушного хозяина, хотя в глазах его мелькнуло удивление и даже разочарование, как будто он рассчитывал на добрую перебранку.
— До отплытия располагайте мною, как вам будет угодно. Сегодня вечером, если захотите, можно устроить небольшую прогулку на пароходе, а завтра с утра — охоту на мартышек. Я уже забыл, когда брал в руки карабин. Ночлег я тоже беру на себя: вам нигде не найти тут приличной постели, кроме как в моем доме.
— А где вы живете? — вежливо поинтересовался Александр.
— Тут же! — подмигнул ему ван де Вербек. — Вход в это здание, но с другой стороны. Таковы прелести колониальной жизни. На службу ходить — два шага.
— Да, это несомненное удобство, — согласился Ричард, вставая.
Бельгиец тоже поднялся.
— Послушайте-ка, сэр! — сказал он, пристально вглядываясь в лицо Ричарда. — А вы никогда не бывали раньше в наших краях? Ваше лицо кажется мне очень знакомым.
— Последние пятнадцать лет я не покидал пределов метрополии.
— Удивительно. У меня отличная память на лица. Готов поклясться, что где-то видел ваше лицо. Причем не так давно.
— Представить не могу, кто бы это мог быть, — пожал плечами Ричард.
— Ничего, вспомню. — Бельгиец потер переносицу и протянул гостям руку.
На этом путешественники отступили, оставив первый раунд переговоров за хозяином. Они вернулись на берег, где, к своему удивлению, нашли Меркатора бодрствующим. Купание в водах Конго пошло ему на пользу, и журналист почти полностью пришел в себя.
Лизи, которую путешественники оставили присматривать за приятелем, продолжила исследование тропической флоры и сейчас бродила у самой границы джунглей, собирая разноцветные цветы в невиданный пышный букет.
Но Меркатор не был бы самим собой, если бы остался скучать в одиночестве. Он уже нашел себе компанию и что-то оживленно обсуждал с пожилым негром, одетым в экстравагантную смесь европейского и туземного нарядов. На голове у африканца была чалма нежного кремового цвета, которая в сочетании с аккуратной белоснежной бородой придавала обладателю авторитетный и респектабельный вид. Костюм старик носил из тонкой английской шерсти — строгий и даже отутюженный, но на голое тело. Обут он был в смешные остроносые тапочки с загнутыми носками и расшитые золотом, какие рисуют карикатуристы «Панча», изображая какого-нибудь османского бея.
Разговор велся на незнакомом друзьям языке, но при этом у Меркатора он явно не вызывал затруднений. Они с африканцем прекрасно понимали друг друга. После очередной реплики журналиста старик громко расхохотался, хлопая себя по коленям и притопывая, словно в диковинном танце. В это время Меркатор заметил товарищей.
— Друзья мои, идите сюда! Редкая удача, я встретил доброго знакомого и практически решил проблему носильщиков.
Удивительная способность этого человека заводить приятелей, улаживать дела и решать проблемы в очередной раз заставила Ричарда чувствовать себя угрюмым и нелюдимым сычом. Они с Александром приблизились к собеседникам, и Меркатор торжественно представил аборигена:
— Типпу-Тиб, занзибарский плантатор, торговец, а с недавнего времени стараниями нашего общего приятеля, мистера Стэнли, еще и губернатор обширной области от водопада Стэнли и до самого озера Альберта. Фактически именно на его территории находится цель нашего путешествия! Разумеется, если она вообще существует! — Он расплылся в широченной улыбке и, не меняя торжественного тона, представил друзей, причем список их регалий на двоих оказался короче, чем у старого занзибарца.
Плантатор-губернатор продемонстрировал крупные, идеально белые зубы и по-европейски протянул для приветствия руку. Ричард пожал ее со всей присущей случаю церемонностью. Зато Александр вдруг вытянулся, что твоя ходуля, и лишь слегка опустил подбородок. Видимо, другие формы приветствия африканцев были ниже его аристократического достоинства. Но Типу-Тиб не обиделся и продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.
