РОВНО
Ксения вздохнула с облегчением, потому что это был всего-навсего Генка. Но почему у него такой мертвый голос?
— Черри.
— Генка, что случилось? Да говори же наконец!
— Лидуша разбила машину.
— Она жива?!
— Да.
— А… Ребенок?
— Откуда ты знаешь? Про то, что Лидуша беременна?
Ксения вздохнула с облегчением. Если говорит в настоящем времени, значит, с ребенком все в порядке. Женщины должны донашивать своих детей. Теперь Ксения это знала.
— Генка, слава богу, что с ними все хорошо! А машина… Новую купите.
— Да черт с ней, с этой «девяткой»! Лидуша разбила не только свою машину, ты понимаешь?!! Если бы она разбила свою!!
— Генка, она в кого-то въехала? — сообразила наконец Ксения.
— В кого-то! Это мягко сказано! Новая «тойота», прямо из салона. Последняя модель. Крутой мужик купил своей бабенке. А та обрадовалась и поехала кататься. Две бабы друг друга не поняли, и…
— Ты же говорил, что она отлично водит машину, Генка? Значит, это не она виновата?
— Какая разница? Уже сделали так, что она. Если «девятка» въезжает в крутую «тойоту», а из той выходит размалеванная девица и по мобильнику вызывает своего крутого дружка…
Ксения услышала в его голосе дрожь. И не удержалась:
— А ты?
— Я узнал об этом только через два часа. Протокол уже составили. Лидуша виновата.
— И сильно она помяла чужую машину?
— «Японки» — они мягкие. Да и наши «Жигули» тоже. Как только обе девушки отделались синяками, остается удивляться. Но зад и перед у «тойоты» сильно помяты. Наша машина восстановлению вообще не подлежит, весь перед всмятку, да и черт с ней! Никогда она больше за руль не сядет! Никогда!
— Не кричи так, у меня перепонка в ухе лопнет! Я слышу. Так ее надо починить?
— Если бы! Та баба требует, чтобы ей пригнали новую машину, тоже из салона. Мол, у битой вид уже не тот.
— Да сейчас так умеют делать…
— Ты мне это говоришь?!
— И что теперь, Генка?
— Надо выкупить у нее разбитую машину по цене новой. Из салона.
— Боже мой! Сколько же она стоит?!
— Побольше, чем наша с Лидушей малогабаритная однокомнатная квартира. Даже если мы ее продадим, денег все равно не хватит.
— А если не платить?
— Ты соображаешь, что говоришь? Даже если меня убьют за долги, Лидуше это не поможет. И мы где-то должны жить, если продадим все-таки свою квартиру.
— Нет-нет! С ума сошел? Можно занять денег.
— А отдавать чем? — спросил Генка, и по его голосу Ксения все поняла. Он позвонил ей, потому что больше некому. Как тогда, несколько лет назад, когда она сама позвонила лучшей подруге Жене Князевой. — Чем отдавать? Я только что купил эту самую квартиру на то, что успел скопить за три года. Три года!
— Генка, ты хочешь у меня занять денег? Но у меня их нет.
— У Женьки нет денег?
— Но это же не мое! И мне никто не даст такую сумму с ее банковского счета. Что я говорю! Вообще никакой не дадут! А сколько надо? — спохватилась она.
— Тридцать… штук баксов. Сколько денег на ее счету?
— Генка, я не знаю, честное слово!
— А нас сколько?
— Ну, я, ты… И еще четверо.
— Почему не пять?
— Он говорит, что ничего не надо.
Генка даже не стал уточнять, кто именно говорит. Ксения поняла, что он потрясен случившимся. Еще два дня назад все было просто отлично. А теперь ему не позавидуешь. И Генка мужчина, не то что ее бывший. Генка считает, что это его проблема: найти деньги. И он их найдет. Ксения услышала напряженное:
— Все понятно. Но я могу рассчитывать на эти деньги?
— Ты хочешь, чтобы я…
— Слушай, Черри, я найду, у кого занять. Под проценты. Мне дадут, потому что мое слово еще чего-то стоит в этом мире. Я учу играть в теннис богатых людей. И они знают, что если Геннадий Рюмин сказал, то… Но после Женьки я никому и никогда не хотел быть обязанным, понимаешь? Я не хочу больше ни в какое рабство. Поэтому мне нужны эти деньги.
— Хорошо, я попробую. Ты только успокой ее.
— Смотри, Черри. За Лидушу я могу и убить. Она вздрогнула, но в трубке уже были короткие гудки. Зачем все-таки он приходил в тот день на стадион?
Второй сет-бол БОЛЬШЕ
«Что за день!» — подумала Ксения. И вспомнила, что вчерашний был еще хуже. Сегодня, по крайней мере, Элеонора Станиславовна отбывает в солнечную Италию.
— Милочка? Кто звонил?
«Ах, она еще здесь?» — обреченно подумала Ксения.
— Это мой знакомый. — «И ваш», — хотела добавить она, ибо Элеонора Станиславовна не могла не встречаться с Генкой.
«Так, может, у нее денег попросить?» — усмехнулась Ксения. И представила себе эту сцену: синьора Ламанчини просит у синьора Ламанчини одолжить тридцать тысяч долларов бывшему любовнику своей убитой дочери. Непонятно кем убитой, между прочим. Да синьор Ламанчини сам ей сделает пластическую операцию одним ударом кулака! Все морщины разгладит мигом, вместе с носом и прочими выступающими частями лица. Останется один плоский блин. А приятно было бы посмотреть, честное слово!
— Милочка! Вы где?
— Я заказываю такси.
Ксения взяла тайм-аут, спряталась в своей комнате. Сражаться с Элеонорой Станиславовной было слишком утомительно. Она играла вязко, больше действуя на нервы противнику, чем затрудняя себя саму резкими движениями. И даже не выползала из спальни. Но Ксении казалось, что после пережитого сегодня ее тело и душа — это одна сплошная травма. Хотелось взвыть во весь голос: «Ах, как я устала!»
Но фраза уже набила оскомину и к тому же была из чужого репертуара. Ксения понимала, что выиграет партию только тогда, когда запихнет синьору Ламанчини в самолет.
— Милочка, я решила оставить вам в подарок свое траурное платье.
— Спасибо, — удивилась Ксения. — А зачем?
— Мне оно больше ни к чему.
— Разве синьор Ламанчини бессмертен?
— Ах, милочка, — поморщилась Элеонора Станиславовна и кисло добавила: — Он очень следит за своим здоровьем. И потом, я всегда могу заказать себе новое. Мода ведь так переменчива!
— Особенно на траурные платья, — усмехнулась Ксения.
В аэропорту у нее даже головная боль сразу прошла. Да и синьора Ламанчини повеселела. Трещала без умолку, забыв свою надменность:
