утварь, сосуды, Евангелия, хоругви, кресты - есть часть этого единого органического целого и не может быть изъято без нанесения существенного ущерба всему памятнику».
Члены церковных общин Москвы собирали подписи к письму, адресованному советскому правительству с просьбой не разрушать Храм Христа. Была попытка широких слоев населения Москвы воспрепятствовать надвигающейся катастрофе. Рабочие предлагали Храм передать под музей, о чем уже упоминалось выше. Мужественные священники с церковного амвона призывали своих прихожан к единению перед лицом опасности уничтожения веры и культуры. На молебне, состоявшемся 11 марта 1918 года в Храме Христа Спасителя, была объявлена анафема еретикам и всем тем, кто хулит веру, святые храмы и обители и посягает на церковные достижения. Новые советские правители приняли проклятия на свой счет и заявили, что церковь предала анафеме советскую власть и большевиков. Храм Христа Спасителя превратился в центр сопротивления, чего советская власть не могла простить ему.
С тех пор по указанию свыше Храм систематически стал подвергаться невиданной атаке со стороны центральных партийных и советских газет, которые в начале 30-х годов были испещрены ругательствами в адрес Храма Христа Спасителя.
В начале 30-х годов была выпущена пятидесятитысячным тиражом открытка, на обратной стороне которой на французском языке было напечатано: «Большой Каменный мост и музей -Храм Христа Спасителя». А внизу открытки напечатано по-русски: «Храм является памятником религиозного фанатизма, на постройку которого царское правительство израсходовало 50 миллионов рублей народных денег. На позолоту куполов пошло свыше 3/4 тонны чистого золота».
Так готовилось «общественное мнение», так подготавливался взрыв всемирно известного памятника.
Были и искусствоведы, утверждавшие, что почти все произведения в Храме были выполнены на низком, ремесленном уровне. И.В. Евдокимов, советский искусствовед, в своей монографии «В.И. Суриков» писал: «Теперь с разборкой под Дворец Советов Храма Спасителя заказные и подневольные фрески, деланные только по нужде и для денег, перестали существовать вовсе. Потери никакой нет». Этот новоявленный искусствовед несомненно говорил языком газетных статей того времени, и, к сожалению, он был не одинок…
В массовой печати после сооружения Храма Христа не было почти никаких сведений об истории его строительства, описаний о достопримечательностях, исторической ценности и отзывов соотечественников. Неизвестный автор писал в 1918 году: «Обидно за Россию, воздвигнув всему миру и грядущим векам в наущение и восхищение величественнейший храм-памятник, она не слышит от своих сынов вдохновенного слова о нем, она не видит его в родной печати своей, она более знает о нем из восторженных описаний чужеземцев, чем от русских людей, охотно слагающих увлекательные гимны в честь иностранных курортов и красот иноземной природы и просмотревших чудный Храм Спасителя, родную свою красоту, словно солнышком обогревающую и благословляющую сердце России Москву!» По свидетельству архитектора П.А. Куцаева, на совещании технического совета Управления строительства Дворца Советов 30 мая 1931 года рассматривался вопрос о нескольких площадках для строительства Дворца. В числе их были: Красная площадь, Китай-город, Зарядье, Охотный ряд. Таганка, Болото и на последнем месте значилась территория, на которой стоял Храм Христа Спасителя. Неожиданно 4 июня ситуация изменилась. На внеочередном совещании технического совета было объявлено о принятом в «верхах» решении остановиться на участке Храма Христа Спасителя.
Ведущую роль в решении вопроса о сносе Храма сыграли «главный разрушитель Москвы» Каганович и его родственник архитектор Иофан.
Даже спустя два года после гибели Храма Христа Спасителя, когда была выдвинута новая концепция планировки и застройки Москвы, Каганович, как главный идеолог перестройки исторического города и прежде всего уничтожения Храма Христа как символа империи, выступая на III Московской городской конференции ВКП (б) в январе 1934 года, говорил: «Товарищи, город Москва имеет еще много несуразностей. То, что уже сделано, есть лишь малая часть всего того, что нам еще нужно проделать в городском хозяйстве. Ведь когда проходишь или проезжаешь по московским улицам, то в то же время думаешь, какие идиоты раньше строили так город (Смех.)… Мы проделали настолько большую работу, что иностранцы, считавшие Москву старым азиатским городом, приехав к нам и увидев дома и улицы, убеждались, что вот какие большевики, оказывается, далеко не дикари. Но мы должны признать, что хотя проделанная в эти годы работа и была очень напряженной, но все же еще недостаточна».
Сегодня мнение историков и искусствоведов однозначно. Вот высказывания некоторых:
«Целая армия обрушившихся на Рим гуннов не принесла столице столько бедствий и разрушений, сколько Москве принесли два человека - Л.М. Каганович и М.Я. Гинзбург…
Придя к власти, некий государственный деятель объявил, что Москву строил пьяный архитектор, и стал Москву исправлять…»
«В Москве уничтожено 2200 замечательных памятников архитектуры. Теперь Москва исключена из разряда десяти красивейших городов мира…»
Так была решена судьба Храма - исчезнуть с берега Москвы-реки, как и десятков других храмов, по инициативе «главного градостроителя» Кагановича. На предвыборной конференции Общества охраны памятников истории и культуры в 1987 году не без оснований признано, что виновником разрушения Храма Христа Спасителя был Каганович, и было выдвинуто предложение - привлечь к судебной ответственности Кагановича, пока он еще жив, за разрушение Храма.
Разрушение Храма Христа было политической акцией, поэтому ведущие архитекторы 30-х годов не оказали должного сопротивления в решении вопроса о сносе и придумали версию, оправдывающую уничтожение Храма, охарактеризовав архитектора Тона слепым исполнителем воли царя, осуществившим реакционную программу «официальной народности».
Эта трактовка стала стереотипом. 16 июня 1931 года на заседании Комитета по делам культов при Президиуме ВЦИК, проведенном под руководством П. Смидовича (зам. пред. Президиума ВЦИК), рассматривался вопрос «О ликвидации и сносе Храма Христа Спасителя в Москве», где и была вынесена резолюция: «Ввиду отвода участка, на котором расположен Храм Христа Спасителя, под постройку Дворца Советов указанный Храм ликвидировать и снести…
… Ходатайство хозяйственного отдела ОГПУ о смывке золота и ходатайство строительства Дворца Советов о передаче строительного материала внести на рассмотрение секретариата ВЦИК…»
Идея разрушения Москвы жива в умах некоторых «деятелей». Л.В. Вавакин в интервью газете «Московский комсомолец» 19 сентября 1987 года признался: «Я не буду называть фамилий, но однажды мне было сказано одним ответственным лицом: «Эх, как жалко, что в двадцатые годы мы все это не посшибали! Не было б проблем!»
Вот уж истинно верно, что уважение к минувшему - черта, отличающая образованность от дикости.
Идея сооружения в Москве грандиозного общественного Дома Советов была предложена СМ. Кировым в 1922 году на 1-м Всероссийском съезде Советов. «Я думаю, - сказал Киров, - что это здание должно являться эмблемой грядущего могущества, торжества коммунизма не только у нас, но и там, на Западе…» В решении первого съезда Советов
