облизал губы.
– Скажи-ка мне, леди принцесса, а ты все еще хочешь помочь страждущим душам правонарушителей?
Глава 14. Ускорение свободного падения
Яркое солнце заставляло щуриться. Зря Женя не взяла темные очки. Небо такое синие, единственное облако, видимо, отстало от стаи и вот теперь висит на дальнем шпиле. Ополоумевшие от щебетания птицы и воздух, влажный, пьянящий, пробирающий свежестью. От всего этого весеннего буйства почему-то быстро устаешь. Но до павильона с цветочной выставкой Женя дошла раньше назначенного времени.
Лавочка чудная: руки из-под земли вырастают, а вверху смыкаются пальцы. Между ними и напротив друг друга расположены два удобных сидения, посередине столик. В кольце бронзовых рук уютно, так вот и сиди с ореховым кофе.
Она взяла стакан у подкатившего автомата, симпатичного, с выразительными кошачьими глазками и стальными лепестками упитанных щек. Провела по мигающему брюшку тыльной стороной ладони с наклеенной пленкой мультикоммутатора. Для Парка Горького цена напитка оказалась невысока.
Людей немного, но дроны все равно исправно нарезают зигзаги в ожидании заказов. Она подтянула поближе рюкзак, развернула наружу логотипом: голубой стилизованный хоровод людей. «Возьмемся за руки, друзья» – вот уж не ожидала от Марка такой прямолинейной и незамысловатой креативности.
– Девушка, здравствуйте, вы же меня ждете?
Напротив опустился хмурый всклокоченный парень. Впрочем, они все такие напряжённые, хоровод им в помощь. Не вызывают у Жени большого желания пообщаться.
– Вы Игнат?
Он нервно кивнул, переплел и сжал пальцы. Его бы прямиком к психологам, а не подарками одаривать. Ладно, она уже привыкла делать, как скажет Игорь. Открыла липучку рюкзака и покосилась на летающий вдоль дальней аллеи дрон. Все же спокойнее, когда механические пташки не над твоей головой.
– Держите, Игнат. Я даю вам упаковку с пятью чехлами. Но надо надеть на носитель в течении сорока восьми часов. Пока они активированы. И сразу по запросу ввести имя. Они сами встроятся в сеть. Понятно?
– Да, да, – закивал он. – Все понятно, все сделаем. А вы…
– Что?
Он ломал свои несчастные пальцы, мял губы, не решаясь что-то спросить или сказать. Дрон крутился далеко, бликовал солнечным золотом над верхушками еще голых ветвей. Боже, и как она только согласилась участвовать в сомнительной афере.
– Нет, просто, – мотнул он головой и зажмурился.
Парень где-то ее возраста, но неуверенности через край.
– Ну что хочешь сказать? – со злой усталость спросила Женя.
– Вы сами верите, что мы вместе сможем изменить мир?
О чем он вообще? Смогут ли они, взявшись за руки, сделать каждого счастливым? И как это изменит мир? Скорее уж наоборот. Сделает неизменным на веки вечные. Пушистым розовым царством для сказочных идиотов. Вот только говорить такое не стоит. Поддержка и психологическая помощь. Не ее, конечно, знамёна, там командует Марк, но Жене приходится быть на подтанцовках.
– Да, должно получиться, – кивнула она совершенно серьезно. – Я в это верю. И в вас тоже верю.
Она протянула руки через стол и накрыла его судорожную сцепку пальцев. Парень выдохнул и заметно расслабился. Упаковка с чехлами с края стола скользнула ему на колени. Ну и все, отдала, пора бежать на следующую точку.
Народу тьма. Пришлось обогнуть группу девиц в одинаковых куртках – похоже спортсменки. Притормозить и пропустить бурно горланящее семейство – от подпрыгивающих в толчее детей лучше вообще держаться подальше. В основном все в теплой верхней одежде, хотя молодёжь уже чешет в ярких худи. Жуткий водоворот и теснотища между двумя локомотивами под магнитными монорельсами. До проклятого табло вроде рукой подать, но человеческие запруды похлеще природных. Сесть бы сейчас в скоростной поезд и мотануть, куда глаза глядят. Откуда-то сбоку налетел толстяк в шляпе, чуть не сбил, но успел подхватить под локоть. И сразу громыхнуло – мобильная тележка, затормозила ему в бок.
– Простите, замечтался.
Приподнял шляпу и грузно потопал дальше. Есть же такие рассеянные, у которых получается замечтаться в этом цветастом месиве. Ей вот не дано. И почему во всех терминалах вокзала многоуровневые ленты, а здесь для таких вот мечтателей с их роботами-носильщиками – гладкая платформа.
Мужчина с высокими залысинами стоял точно под табло, как солдат на карауле. И будто шинель на нем в пол, хотя на самом деле плащ. На лице лежала печать сосредоточенного упрямства. Женя бы к такому сроду не подошла. Прорычит что-нибудь недовольное, а то и злое, и настроение испортит. Вот только через его плечо висел опознавательные знак –телескопический тубус. Значит, смурной мужик как раз ее и ждет.
– Здравствуйте, – и Женя развернула рюкзак логотипом вперед.
Незнакомец осмотрел ее недоверчиво, а на логотип и вовсе поморщился. Хотя скорее не на логотип. Неприятно, наверное, понимать, что какая-то студенточка смотрит на него и знает, что он, взрослый, серьезный, с высоким самомнением, пытался свести счеты с жизнью. Или думал об этом.
– Здравствуйте. Давайте мне то, что нужно. Через пять минут Ласточка пойдет в обратном направлении.
– Вот, – она выдернула из рюкзака самую крупную упаковку. – Надо установить в течение…
– Я все прекрасно знаю, – отрезал он, помолчал, высверливая взглядом. – Не понимаю, глядя на вас, неужели такая молодая и участвуете в этом безумии?
Женя открыла рот не в силах сообразить, что имеется ввиду. В целом дурацкая, конечно, идея и незаконная. Но скорее для молодых. И почему же безумие?
– А вы? – спросила она невпопад собственным мыслям.
– Мне уже нечего терять, – скривился тот, развернулся и пошел прочь.
Несколько мгновений она еще выхватывала его фигуру в человеческом море. Точнее трубу тубуса, похожую на телескоп подводной лодки. Последнее, что уходит на глубину. Упаковку чехлов мужчина, видимо, так и зажимал в руке или сунул в карман своего твидового балахона.
Женя выбралась из здания вокзала с острым желанием покурить. Игорь пристрастил её к этой дряни. Причем хотелось чего-нибудь пожестче. Сигарету, жгучую, терпкую, чтобы продрала гортань насквозь. Самоубийственные потребности появляются непроизвольно после таких встреч. За последних три месяца все чаще приходила мысль, что нежелание жить – заразно. Страшно и незаметно, но учишься смотреть на мир чужими глазами. Остро, болезненно, без надежды. И это как-то сдергивает уютные розовые очки. Растворяет собственное привычное «я».
На сегодня почти все. Осталась какая-то Арина, но она ждет в кофейне
