Юль, хоть сам и не проходил через это в отношениях, — соглашается он со мной.
— Ты не был женат? — позволяю себе полюбопытствовать. Это ведь уместно? Я же не перехожу личных границ?
— Нет, никогда, — хмыкает Кирилл. — До недавнего времени я вообще был уверен, что семейные отношения не для меня.
— Как это? — не укладывается у меня в голове. — Ты же практически образцово-показательный мужчина — умный, добрый, ответственный, надежный, финансово обеспеченный, целеустремленный, великодушный, заботливый, сильный, воспитанный… Я могу еще долго перечислять твои положительные качества…
— Не ожидал… Спасибо! Приятно… — голос Кирилла дрогнул. — Как ты хорошо обо мне думаешь…
— Я говорю то, что вижу… И мне кажется, что ты семейно ориентированный человек. Твои отношения с Верой Александровной, Лерой… Ты очень хороший сын и брат, — рассказываю о своем видении образа мужчины.
— Ты знаешь, Юль, не такой я идеальный, каким ты меня видишь… У меня очень напряженные отношения с отцом. Очень… Я с ним двенадцать лет не общался, — вдруг признается Кирилл.
Вздыхаю. Молчу. Только ему решать, захочет он делиться со мной своей болью или нет. Пауза в нашем диалоге длится не очень долго. И Кирилл решается.
— Мне было четырнадцать, когда отец ушел из семьи. Новая любовь, все такое… Не знаю, была физическая измена на тот момент или нет, это касалось их двоих с мамой… Но я его уход воспринял как предательство… Мама, конечно, переживала… А я вычеркнул его из своей жизни… Как-то резко взял на себя ответственность за маму, за нашу маленькую семью… Да, и отец не стремился особо общаться со мной… — у меня перехватывает горло от его откровений, и хочется плакать. — Для меня это стало крушением представлений о незыблемости семейных отношений, брака… таким одним очень большим разочарованием…
— Мне жаль, Кирилл… Очень жаль… — все, что я могу ему сейчас сказать.
— Мы встретились с отцом через тринадцать лет… Я уже отучился, отслужил в армии… Мы работали с Вадимом… Так вот… Он мне позвонил, потому что… заболел, прогнозы не очень благоприятные, лечение сложное… А Лере только двенадцать исполнилось… И вот за нее он переживал, боялся, что… если с ним что-то… а у нее никого, кроме него… Я сначала отказался… А потом… Решил, что не по-человечески это… Ребенок же не виноват, что отец такой… Пока он лечился, я занимался Лерой. С того времени она под моим присмотром…
— А отец? Он жив?
— Да, у него все нормально. Лечение оказалось эффективным… Лера с ним живет… А работает со мной, — усмехается Кирилл. — Он тоже адвокат. Крутой адвокат. Высокооплачиваемый.
— А ты не хотел бы с ним работать? — срывается с языка прежде, чем я успеваю подумать.
— Нет, ни в коем случае. Он мне предлагал несколько раз, но нет. Быть адвокатом лучше и круче, чем он, очень хочу. И стану. А работать с ним вместе — однозначно нет, — категоричен Кирилл. Ему виднее. Не знаю, что бы я делала в такой непростой ситуации. А Кирилл поступил достойно, как настоящий человек.
— Вот такой у меня анамнез жизни, — шутит мужчина и тут же серьезно продолжает. — Поэтому для меня семья — это не только любовь, верность, уважение, доверие. В первую очередь, это ответственность перед партнером и самим собой за сохранение отношений. Семья — то, что создается один раз и навсегда. А иначе нет смысла. Я не хочу, чтобы мой ребенок когда-нибудь оказался в такой же ситуации, как я в четырнадцать лет.
— Поэтому ты до сих пор не женат? — уточняю у Кирилла, правильно ли я его поняла.
— Да, пока я не буду на сто процентов уверен в любимой женщине, что это она — та самая, с которой я хочу вместе прожить всю оставшуюся жизнь, я буду в статусе холостяка, — подтверждает он.
Позиция мужчины вызывает у меня уважение. Кто-то воплощает в своей жизни неудачную семейную модель родителей, а кто-то учится на их ошибках и поступает ровно наоборот. Я искренне желаю Кириллу, чтобы у него все получилось.
Сорок восьмая глава
Я искренне желаю Кириллу, чтобы у него все получилось.
И я до сих пор под впечатлением от нашего с ним вчерашнего разговора. Потому что после перипетий последнего месяца своей жизни я обоснованно засомневалась, что в мире еще остались верные мужчины.
Вера Александровна днем пожаловалась на не очень хорошее самочувствие, и после ужина я иду ее навестить. Останавливаюсь перед дверью номера и улавливаю знакомые нотки парфюма, который ассоциируется у меня только с Кириллом. Тот самый “запах мужчины с большими деньгами” от “Бриони” с сумасшедшим обволакивающим сочетанием цитрусовых масел, перечного бергамота, сочного мандарина и ароматного розового перца. Глубоко вдыхаю насыщенный яркий аромат свежести морского бриза, еще раз, и еще… И сердце вдруг начинает частить в предчувствии встречи с мужчиной, который сегодня весь день занимает мои мысли… Стучусь в дверь и жду, когда мне откроют.
— Добрый вечер, Вера Александровна! Здравствуй, Кирилл! — улыбаюсь, я очень рада его видеть. — Вера Александровна, как Вы себя чувствуете?
— Юлечка, все хорошо. Не волнуйтесь, дети, — успокаивает она. Выслушиваю ее уверения в том, что все в порядке. Да, да, конечно, так мы и поверили на слово. С бабушкой я уже это проходила. Выразительно смотрю на Кирилла, и он понимает меня без слов.
— Мам, вы пока тут побеседуйте с Юлей, а я схожу с твоим врачом пообщаюсь, — и Кирилл выходит из номера. Заботливый любящий сын, как я вчера и сказала. С удовольствием наблюдаю за их трепетными отношениями. И чувствую легкую горечь от того, что моих родителей уже так давно нет со мной рядом…
После разговора с врачом Кирилл возвращается к нам успокоенным и повеселевшим. Специалист убедил его, что такая реакция организма на проведение интенсивных оздоровительных процедур является нормальной и продлится не более двух-трех дней.
— Дети, вы бы пошли прогулялись, — предлагает нам Вера Александровна. — А я немного отдохну. Кирилл, здесь столько красивых мест. Пусть Юлечка тебе покажет.
Мы с ним переглядываемся, хмыкаем и выходим из номера. Ну, что ж, гулять так гулять…
Каждый вечер по телефону мы разговариваем с Кириллом почти без пауз, переходя от одной темы к другой. А сейчас молча идем рядом по дорожке, периодически бросаем друг на друга взгляды и тут же быстро отводим глаза. Как дети, честное слово. Осталось еще только покраснеть. Не знаю, мы безмолвствуем из-за вчерашних откровений, или по какой-то другой причине ни один из нас не решается заговорить первым. И у меня
