Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Стоявшие по ту сторону реки «Челленджер» и «Комета» оказались перед трудной задачей, по какой из целей вести огонь. Двукратное превосходство противника, а также огонь самоходок, довершивших разгром артиллерии, сильно затрудняло принятие правильного решения.
Развязка в этом бою наступила очень быстро. Один из двух стоявших «Исов» попал в лоб «Комете», убил водителя и вызвал пожар. Пока экипаж боролся с огнем, в танк попали еще два снаряда, повредили орудие, и он стал совершенно непригоден для ведения боя. Командир и наводчик покинули машину, но не успели пробежать и нескольких шагов. Пущенный из САУ снаряд нещадно посек беглецов осколками.
Гибель командирской «Кометы» развеяла все сомнения у оставшегося в живых экипажа «Челленджера». Не имея возможности к дальнейшему сопротивлению, англичане живо ретировались, оставив на произвол судьбы остатки противотанковых батарей и взвод солдат прикрытия.
Отступая с поля боя, англичане получили прощальный подарок. Осколок разорвавшегося вблизи танка снаряда пробил топливный бак. К счастью для англичан, пожар не возник, но вскоре им пришлось бросить поврежденную машину.
Потери советских танкистов от этого боя составилио две машины. Но если у одного танка была перебита гусеница и после короткого ремонта он продолжил движение, то у второго «Иса» полетела коробка передач, и он выбыл из строя надолго.
После этого удачного дебюта ведомая «рамами» танковая колонна приблизилась к городку Эмсброну, где их ждала более серьезная встреча. В городке находились части 1-й польской танковой дивизии генерала Мачека, в составе танкового батальона, двух гаубичных батарей, двух противотанковых батарей и двух батальонов пехоты. Все подступы, включая две дороги, ведущие в Эмсброн, были минированы, а в каждом взводе находился боец, вооруженный противотанковым ружьем. Польско-британский орешек был довольно крепок, но бойцы 25-й гвардейской дивизии сумели расколоть его с наименьшими для себя потерями.
Зная примерное расположение сил противника, советские танкисты повторили уже опробованный прием, с небольшими изменениями. Первыми, как и в бою у Хельстен, в дело вступили самоходки. Невидимые для врага, они точно ударили по противотанковой батарее, прикрывавшей восточные подступы к городку. Благодаря укрытиям из мешков с песком батарея продержалась гораздо дольше своих товарищей у лесной переправы. Баррикада хорошо закрывала орудийные расчеты от осколков, но против прямого попадания снаряда была бессильна.
Судьба батареи была предрешена, но и поляки сумели преподнести русским свой сюрприз. Две гаубичные батареи были укрыты маскировочной сеткой, и потому они оказались недоступными взору наблюдателей. Их присутствие выдали вспышки орудийных залпов, которые было невозможно замаскировать. Завязалась ожесточенная дуэль, в которой поляки оказались в неравном положении. Они стреляли по противнику, не видя его, ориентируясь по данным звуковых батарей, тогда как русские имели всевидящие глаза. Кроме этого, попав под огонь, русские самоходки могли сменить свою дислокацию, тогда как польские пушки находились на одном месте.
Командующий гарнизоном Эмсброна подполковник Хмара с ужасом наблюдал, как от огня невидимого противника сначала погибла противотанковая батарея, а затем из строя стали выбывать гаубицы. Чтобы полностью не лишиться артиллерии, Хмара решил уничтожить зловредную батарею русских. Эту почетную миссию он возложил на роту «шерманов» под командованием майора Комаровского.
Сказано – сделано, и вот по узкой тропе в минных полях польские танки устремились на врага. Шестнадцать бронированных машин – грозная сила против любой батареи, пусть даже с пехотным или иным прикрытием. Их мощная 76-мм пушка позволяла на равных драться с любым средним танком мира, включая знаменитый русский Т-34. А отличный мотор давал «шерманам» неплохой шанс в борьбе с «тиграми» и «пантерами» за скорость и маневренность. Одним словом, молодцам майора Комаровского был по плечу любой противник. Ведь не зря борта их танков украшает эмблема гусарского крылатого шлема.
Быстро и слаженно мчались машины к темному лесу, за которым расположились вражеские артиллеристы. «Марш, марш вперед», – зазывно пели моторы танков майора Комаровского, и, словно откликаясь на их призыв, из соснового леса появилась пятерка краснозвездных «Исов» капитана Золотарева. Медленно выкатив на опушку, они дружно дали залп, четко и ясно обозначив врагу свое присутствие.
Стрельба с дальней дистанции, как правило, не приносит результатов, но едва только разрывы снарядов преградили дорогу польским «шерманам», майор Комаровский приказал остановить танки. Высунувшись из люка командирской машины, он стал лихорадочно рассматривать в бинокль окрестности в поисках новых танков противника, но ничего не обнаружил. Только пять краснозвездных танков методично вели огонь по наступающим на них «шерманам», и тогда у пана майора родился план.
Тяжелые танки русских могли поражать машины противника с расстояния около двух километров, тогда как «шерманы» могли пробить их броню с шестисот метров. Атака силою в шестнадцать машин не давала твердой гарантии на победу. Но вот удар тридцати двух танков уничтожал пятерку противника при любом раскладе. Кто-нибудь из них уж точно выйдет на дистанцию в шестьсот метров и поразит борт или лоб противника.
К тому же пана майора снедало страстное желание поквитаться с «большевистскими хамами», что сейчас творят страшное насилие и произвол на берегах священной для любого поляка Вислы. Все эти чувства и доводы, изложенные Комаровским по радио, нашли полную поддержку и понимание со стороны пана подполковника. Не прошло и пяти минут, как еще одна рота «центурионов» двинулась по узкому фарватеру минного поля, на подмогу своим товарищам.
– Хороший москаль – мертвый москаль. Так ускорим им встречу с нашим создателем, – обратился к своим подопечным пан Заремба, и все шестнадцать экипажей дружно поддержали его. У каждого из сидящих в танке поляков были свои счеты с москалями. У кого кровные, у кого сугубо экономические. А те, у кого их не было, были готовы драться с русскими по убеждению, за реализацию светлой мечты коменданта Пилсудского – «Речь Посполита, от моря до моря».
Все сулило и предвещало полякам в грядущем бою безусловную удачу. Единственное, что смущало Комаровского, это то, как располагались советские танки. Уж слишком далеко друг от друга они находились. Что-то нехорошее виделось в этом пану майору, но ему некогда было рассуждать и додумывать. «Марш, марш вперед», – играло его сердце, и ему вторили могучие американские моторы.
До противника оставалось чуть больше полторы тысячи метров, когда лес неожиданно разразился мощным залпом, затем другим, третьим. Десятки огромных машин стали выскальзывать из его темных просторов и, проскочив мимо стоявших танков, устремились к «шерманам».
Со смертной тоской наблюдал майор Комаровский за этой бронированной лавиной, что заступила путь его крылатым гусарам, и отчетливо понимал, что 22 июля не его счастливый день. Мечта о сведении счетов откладывалась в дальний-дальний ящик. Нужно было отступать, и чем быстрее, тем лучше. Однако у русских были совершенно иные планы и главным аргументом в этом споре были 122-мм орудия.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
