— Скоро зима, — вновь заговорила Наталья. — Нельзя упускать такое солнце. Да и пирожные… Целая коробка. Вы ещё не пробовали пирожные из нашей «Гавани»?
— Нет, — я тоже улыбнулась. Наталья даже рукой махнула, как будто больше не собиралась ничего слушать.
— Жду Вас внизу, Ева, — только и сказала она, уходя. — Солнце и пирожные из «Гавани»… Тут даже говорить не о чем.
Не прошло и пятнадцати минут, как мы уже сидели в беседке за домом. Напрасно я боялась, что замёрзну — здесь в самом деле было так тепло, что я забралась на диванчик с ногами и теперь, обхватив чашку, медленно цедила душистый чай с мятой.
Только что я доела корзиночку со сливочным кремом и грецкими орешками, теперь же взялась за другое — украшенное квадратиком белого шоколада.
— Это так вкусно, — не сдержалась я, откусив кусочек и застонала.
Усталость брала своё, глаза слипались. От горячего душа и чая меня совершенно разморило.
— «Гавань» — лучшая кондитерская во всём Грате, — я поставила чашку на стол, и Наталья взяла чайник, чтобы подлить мне ещё. — Она основана более ста лет назад, рецепты многих изделий передаются из поколения в поколение и держатся в строгом секрете.
— М-м-м… — протянула, чувствуя, что у меня слипаются глаза.
Наталья подала мне чашку.
— Нужно, наверное, возвращаться, — вздохнула я, коснувшись лица. — Что-то я так устала.
— Не удивительно, — тут же отозвалась она. — Оказаться за бор…
Голос её на миг исчез, как будто кто-то резко убавил громкость. Чашка качнулась в руках, и я, опомнившись, взяла её крепче. Пытаясь прогнать сонливость, сделала несколько глотков, однако это не помогло. От греха подальше я поставила её, опять потёрла лицо и хотела было встать, но ноги не держали.
— Полежите немного, Ева, — донёсся издали голос экономки. Спокойный, как будто укутывающий. Вот только я знала — так не может быть. И эта усталость, и слипающиеся веки…
— Что вы… — начала было я, снова пытаясь подняться. Не разобрала собственного голоса — так тихо прозвучали слова. Я и уверена не была, что вообще что-то сказала.
Поняла только, что встать не могу — вместо этого под щекой оказалось что-то твёрдое, ладонь упала на край диванчика.
Облизнув губы, я из последних сил заставила себя приоткрыть глаза. Нельзя… нельзя спать — только это и билось в голове. Не спать…
— Наталья… — выдохнула и тут увидела силуэт. Тень… Тёмную, высокую тень на фоне размытого выхода, а рядом с ней другую — маленькую. И два голоса… два голоса сквозь неотвратимо засасывающую меня темноту. Не такую, что была во взгляде Руса, нет… Самую обычную, тяжёлую, грозящую мне…
— Ты свободна, Наталья, — как будто услышала я. Или… может быть мне только показалось. Показалось, что… На этом всё кончилось: темнота и чьи-то руки. Не те… совсем не те.
18
Руслан
— Что за срочность? — раздражённо спросил я, выйдя навстречу Стэлле. — Это не могло подождать до завтра?
— Не могло, — только и сказала она.
Сам я вернулся буквально несколько часов назад и всё, что успел сделать к этому моменту — дать распоряжение горничной, чтобы та сварила хороший кофе.
Весь день мне пришлось провести в компании брата. Возникшие относительно некоторых документов вопросы требовали немедленного решения. Учитывая, что на пролежавших без дела несколько лет бумаг стояла моя подпись, разобраться в этом я мог куда быстрее брата. Другое дело, что время он выбрал совсем неподходящее.
Впрочем, неподходящим оно было бы в любом случае. И теперь ещё жена Алекса… Что ей потребовалось, я не имел ни малейшего представления, тем более, что заявилась она одна.
— Пойдём в кабинет, — не став ничего объяснять, Стэлла расстегнула покрытую каплями воды кожаную куртку.
В её тёмных волосах и на лице тоже блестели капли воды, хотя от её стоящей на дорожке машины до ведущих к дому ступеней были считанные метры.
К вечеру ветер снова нагнал тучи, и те, низкие, голодные, мгновенно проглотили выглянувшее было солнце. Ветер стих, больше не пытаясь сбить с ног, но с неба снова лило так, будто кто-то пальнул в него дробью, превратив в решето.
— Могла бы оставить машину в гараже, — признаться честно, вымокла она или нет, меня не волновало. Одной идиотки хватило сполна.
— Это не важно, — не дожидаясь приглашения, Стэлла прошла вперёд. Остановилась возле двери гостиной и, посмотрев на меня, спросила уже более настойчиво: — Где кабинет, Руслан? — посмотрела в глаза и добавила тихо: — Не хочу, чтобы кто-нибудь услышал наш разговор.
— Что-то личное? — я криво усмехнулся.
Зная Стэллу, ожидал ответа в подобном же тоне, но услышал только тихое, короткое и очень серьёзное:
— Да.
— Так что ты хотела? — не собираясь затягивать, спросил я, когда принёсшая кофе горничная вышла за дверь.
Стэлла же напротив не торопилась. Взяла с подноса чашку и сделала глоток крепкого чёрного кофе. Отошла к окну. Задумчиво посмотрела сквозь пелену дождя.
Я заметил, как она дотронулась до груди ниже ключиц, поставила чашку на стол и потёрла запястье. Наблюдал за ней и снова ловил себя на том, что в каждом её движении есть что-то неуловимо знакомое мне.
— Как Ева? — неожиданно спросила она, повернувшись.
— Это тебе ещё зачем? — раздражение моё начинало усиливаться.
В жене Алекса было нечто такое, что не поддавалось логике. В её поступках, словах, манере держаться. Этакий ящик Пандоры. Только открывать его я не желал — не потому, что опасался, а потому что мне это нахрен было не нужно.
Пропавшая много лет назад дочь видного политика. Много лет её считали погибшей. Никто и подумать не мог, что она когда-нибудь найдётся, а она ничего… живее всех живых.
— Нужно, если спрашиваю, — сделав ещё глоток кофе, Стэлла расстегнула замочек цепочки на шее.
Наблюдая за ней, я присел на край стола. Голодный, откусил половинку песочной корзиночки, что утром выбрала среди разнообразия сладостей моя малышка и отхлебнул кофе. Горький, чёрный…
Больше ничего не говоря, Стэлла подошла ко мне и протянула на ладони…
Чёрт возьми! На ладони её лежал Пегас. Точь-в-точь такой же, как был у девчонки, которую я выкупил в питомнике. У моей жены.
— Откуда он у тебя? — Я буквально впился взглядом в лицо Стэллы.
— Это подарок родителей на моё пятилетие, — очень тихо ответила Стэлла. — Ева — моя сестра, Руслан.
Я так и смотрел на неё, прекрасно понимая — это не шутка. Потому что… Да просто потому, что всё в Стэлле говорило о том, что это не шутка. Напряжение, звук голоса, шорохом скребущий по нервам и, главное, взгляд. Янтарные искорки. Проклятые янтарные искорки, только не в карих, а в болотно-зелёных глазах.
