Боцман ударил по газам, бросив машину с места в карьер. На подъезде к рынку машины напарковали, как бог на душу положит, вдоль обочины выстроились самостийные торговцы с рук, а через дорогу сновали самоубийцы с пакетами, коробками, сумками и баулами. Каждый был убеждён, что именно с ним ничего и никогда не случится.
«Девятка», послушная рулю в умелых руках, запетляла, как лыжник на трассе горного слалома. У иномарки водитель был хуже, Боцман выдавил из себя злорадную улыбку.
— Не уйдёт. На повороте достану, — прохрипел он.
— Чёрная «бэха», девяносто восьмого года, две пятёрки в номере, тонированные стекла, дубликатор стоп-сигнала на заднем стекле, — отчётливо произнёс Громов, всматриваясь в иномарку. — В салоне двое.
Боцман кивнул: «Запомнил».
«Шестёрка» свернула направо, срезая короткой дорогой к шоссе.
«Последний шанс, что случайность», — подумал Громов.
«БМВ» нырнул следом за «шестёркой».
Громов покосился на Боцмана.
— Я его слегонца стукну, а ты выскочишь и добьёшь, — безо всяких эмоций произнёс Боцман.
— Как думаешь, они нас давно засекли?
— Уже без разницы, — обронил Боцман.
Они ворвались в короткий переулок и сразу же практически уткнулись в зад «бэхе». Боцман не ожидал, что водитель иномарки так снизит скорость в пусть и горбатом, но практически пустом переулке. Пришлось ударить по тормозам, чтобы увеличить дистанцию.
— Полундра! — рявкнул Боцман.
И сразу же элегантным манёвром, накатом, виртуозно подрезал «бэху», едва не смазав ей задним бампером по фарам.
Водитель иномарки оказался жутким паникёром. Он резко выкрутил руль вправо, стараясь избежать столкновения, забыв про гранитные камни у обочины, в Питере интеллигентно называемые «поребриками». Об них «бэха» и шваркнулась так, что хрустнули шаровые опоры передних колёс. В салоне иномарки гулко хлопнул взрыв, стекла изнутри залепило чем-то непрозрачно серым.
Громов выскочил из машины, кувырком прокатился по капоту, приземлился на обе ноги, присел, изготовившись к стрельбе. Держа лобовое стекло «бэхи» на прицеле, прыжком оказался у дверцы водителя «бэхи». Издал короткий смешок.
Рывком распахнул дверцу. Левой, в правой все ещё держал ствол наизготовку, нанёс короткий удар в голову водителю. Вторым ударом нокаутировал копошащегося пассажира. Ненадолго засунулся по пояс в салон. Отпрянул, пинком захлопнул дверь и рывком оказался у «девятки».
Едва он упал в кресло, Боцман сорвал машину с места на второй скорости. Отчаянно взвыли покрышки. Под капотом на высоких оборотах зарычал движок.
Боцман дёрнул ручку коробки скоростей, ход машины стал ровнее, а скорость стала плавно нарастать.
— Гром, докладываю: я Антону отзвонил. Уже прибыли в отдел. — Боцман кивнул на здание школы, мимо которого неслась машина. — Они здесь «хвост» отрубили. Через школьный двор «сквозняк» ведёт на параллельную улицу. Антон эту тропку знает, а лохи в «бэхе» — нет. Прикинь, въезжаешь следом в переулок, а клиент испарился! Вот и тормознули. А я, если честно, струхнул, подумал, они нас принять решили. Кто такие, кстати? «Чехи» в самом деле или левые лохи под раздачу угодили?
— Как у вас на флоте называется полный звездец? — поинтересовался Громов, пряча ствол в кобуру, а мобильный в карман.
Боцман нахмурил выцветшие брови. Задумался.
Боцманом его прозвали за то, что никак не мог забыть кадетского училища, из которого был изгнан за какой-то особо хулиганский поступок, и двух лет службы в береговой артиллерии на Тихом океане. Напрочь сухопутная биография, не подмоченная кругосветками и боевыми походами, не мешала Васе Буровкину считать себя просоленным мореманом. Он, не краснея, сыпал флотскими байками с обязательными «мурмАнсками», «компАсами», «диксонами» и «банками» с «концами».
— Так и называется — «звездец», — наконец, выдал он. — Кстати, тебя на рынке в тыкву не накернили? А то ты, Гром, как-то странно улыбаться начал. Как я понял, у ребят в «бэхе» подушки безопасности сработали?
Громов, давясь нервным смехом, кивнул.
— Понтярщики… Понакупят машины с немецких помоек, и крутизну свою демонстрируют. А права, как были для вождения ишака, так и остались. Рулить нифига не умеют. — Боцман осторожно вписал машину в поворот. — «Чехи», что ли?
Громов прикрыл веки и, давясь смехом, ответил:
— Хуже, Боцман. Это — ФСБ.
Боцман задумался.
— Ну что, Вольдемар, разминай ягодицы и растягивай анус, — мрачно изрёк он. — Сейчас нам будут закатывать арбуз в солидоле. И будем мы с тобой похожи на самку удава на последнем сроке беременности.
Громов загадочно улыбнулся в ответ.
Глава шестая
Проверка бдительности
«Д» — 1
13:45
Волкодав
В прокуратуру Громов вломился, ещё пропахшим боевым потом, в куртке, не очищенной от следов силового задержания, наэлектризованный и с нерастраченным боевым запалом.
Старший следователь прокуратуры Курицын был одет в отглаженный мамой серый костюм и чёрную водолазку, пах одеколоном и сверкал стёклышками очков.
Громов разворошил листы протоколов, которые Курицын, прочитав, сложил аккуратной стопочкой.
— Саша, что ты тужишься?! Идеальная работа, сам все писал. Даже задержание с понятыми! — Он перевёл дух. — Черт, сдаю коммерческую тайну… Боцман двух верных мужиков подключил. Пришли на рынок загодя, все своими глазами видели. Хочешь, свидетелями в суд пойдут. Наши люди, ветераны органов. Старые уже, но за нас, как на Курской дуге стоять будут. Саша, ну что ты телишься?
С Курицыным он работал бок о бок пятый год. Для кого-то старший следователь прокуратуры Курицын был Александром Леонидовичем, а для Громова — Сашей. Трения были, случалось, что собачились до хрипоты, но подлости друг другу не делали. Курицын по натуре был буквоед и формалист, Громов всегда играл на грани фола; полярности друг друга дополняли и уравновешивали, главное, что каждый по-своему в работе был бескомпромиссен. Слухи ходили всякие, наверняка, имелся и на Курицына кое-какой компромат, но в чем Громов был на все сто уверен — Сашка
