деформация всех людей моей профессии.
— Интересно, кем же ты работаешь? — В вопросе я услышал такой холод, от которого затвердел бы и гелий.
— Ничего секретного, я занимаюсь научными исследованиями в области энергоресурсов и их добычи. Ну и потихоньку преподаю в университете.
— Какой сурьезный молодой человек. А расскажи поподробнее о своей работе
три часа спустя
Два разгоряченных молодых тела, сплетенные в единый организм в лучах полной луны. Только я и она. Нет мира вокруг нас, нет в сущности ничего, только всепоглощающая страсть и энергия. И вот мы лежим на разметанной постели, а я все не могу перестать любоваться Ольгой. Даже луна, с завистью огибала ее тело, только добавляя загадочности моей спутницы. Как же она красива. С этой мыслью я и уснул, зарывшись лицом в ее волосы.
Проснувшись с утра совершенно один, я уже подумал, что это был лишь алкогольный бред, пока до меня с кухни не донесся звук шипящего на сковороде масла. Придя на кухню, я обнаружил Ольгу, все еще находящуюся в костюме Евы и что-то усердно колдующую над сковородой, образно говоря. Решив, что сочетание полусонной обнаженной магички и раскаленной посуды и так достаточно хорошо, чтобы туда добавлять еще и меня, я деликатно покашлял, привлекая внимание. Судя по изменившейся позе, я понял, что теперь могу без опаски подходить, ожидая в худшем случае расцарапанную спину. В итоге, чуть не спалив таки завтрак, мы смогли поесть.
— И что теперь? — Словно острой бритвой этот вопрос разрезал воздух.
— А что такое? — я сделал вид, что не понимаю суть вопроса. Мой отец всегда любит говорить о том, что лучше дать собеседнику высказаться полностью, чтобы понять, что он имеет в виду.
— Ну ты получишь сейчас то, что хочешь и все.
— Нет, не получу.
— В каком смысле?
— Ну ты ведь не от хорошей жизни постоянно зависаешь в баре в компании сомнительных персонажей? — В точку. Девушка, сидящая напротив меня, казалось, была поражена электрическим разрядом.
— Как ты…
— Это не важно. Если хочешь, можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Еды здесь практически нет, я только вчера прилетел из командировки. Я оставлю немного денег, можешь купить продуктов и все что тебе необходимо.
— Ты не понимаешь, они будут меня искать.
— Кто?
— Ребята типа Грыла. Я им должна и много. Поэтому я и работаю проводником, отстегивая приличную долю им. Моя жизнь — дерьмо. Я чувствую себя грязной. Мне негде жить, практически нечего есть… — в конце она просто уронила голову на стол и разрыдалась. Немного успокоившись, она вытерла глаза и продолжила. — Ты не такой, ты — хороший. Я не знаю, зачем я тебе все это рассказываю. Я лучше пойду, пока меня не начали разыскивать.
— Сколько?
— Сто тысяч. — Я чуть не поперхнулся. Сумма серьезная, девчонка либо блефует, либо дела ее реально отвратны.
— Я готов поговорить с ними и уладить, но только если ты дашь кровавую клятву.
— Нет. Из кабалы в рабство я идти не готова, лучше уж там.
— Не на службу, только на честность. И расскажешь все заново, с подробностями. И не пытайся меня обмануть, я хоть и не колдун в полном смысле, но кое-что понимаю.
— Это справедливо. — И взяв нож, она начала вычерчивать на правой руке символы чести. Я, глубоко прорезав руку, чтобы рана не успела слишком быстро затянуться, принял свою часть клятвы. Она повторила все то сже самое, только уже более стойко, хотя я и боялся, что она снова сорвется. Все, вплоть до последнего предложения, ни слова лжи. И, как оказалось, я ей и вправду понравился.
— Как ты влипла в это?
— Мой брат, проигрался в пух и прах в покер.
— Неприятно. Но, как и обещал, я помогу тебе. У меня есть такая сумма, и я готов выкупить твой долг себе. Можешь не беспокоится, ты мне не будешь должна ровным счетом ничего.
— Но почему? Никто и никогда не сделал подобного мне. Мой родной брат сбежал, как только я пришла, чтобы спасти его от ростовщиков.
— Считай это моей природной добротой. А пока я не ушел, ты все таки кое что мне обещала. Время и место вечеринки. Чувствую, разговор будет нелегким и мне нужно будет отдохнуть.
— Они могут тебя покалечить. Я боюсь.
— О, я думаю, что смогу договориться. Не бойся.
— Хорошо. Я все равно буду за тебя переживать. А насчет вечеринки, то тебе нужно это. — И легкая, словно лань она подошла ко мне, взяла запястье и слегка укусила его. — Теперь тебя пустят внутрь. Тебе нужен док номер тринадцать на причале, ангар четыре. Начало сегодня, на восходе луны.
— Они будут в баре? — Ольга, подумав, кивнула, не сразу поняв, кто эти они.
— Главного у них зовут Дрикс. Ты его сразу узнаешь: мелкий зеленый и гоблин. — Последнее она сказала с омерзением. — Береги себя Андрей. Я очень на тебя надеюсь, но я не хочу, чтобы ты пострадал.
Я ничего не ответил, пока одевался, и лишь на выходе еще раз горячо поцеловал покрасневшую от смущения магичку.
Пришло время расставить все точки над и.
Сделка
За долгие годы занятия своим не слишком честным бизнесом, Дрикс сталкивался с различными личностями и неизменно выходил сухим из воды. Где-то вычислял, практически на интуитивном уровне продажного судью или полицейского и умел в нужное время занести им, как он любил говорить " благодарность за оказанное содействие". Сегодняшний его день начался с любимого занятия- пересчитыванием наличности. Будучи уже не мелким мошенником, а вполне состоявшимся бизнесменом, имеющим за своей спиной штат сотрудников, в том числе и профессиональных "черных счетоводов" этот гоблин любил пересчитывать деньги самостоятельно. В целом, его можно назвать современным Эбенезером Скруджем, поскольку он предпочитал экономить эти деньги на всем, что только можно, а большинство работников работали за мизерным процент, связанные долговыми расписками и не смеющие перечить ни самому Дриксу, ни уж тем более его громилам. Обычный день, впрочем, прервался, когда в небольшую комнатушку, которая заменяла ему рабочий кабинет ввалился один из троллей, заполонив собой все помещение.
— Босс, гость.
— Доога, я же просил не беспокоить меня до полудня, как минимум. — Дрикс устало поднял свои огромные, непропорционально большие глаза на вошедшего. Тролль, хорошо знающий этот тяжелый взгляд зеленого коротышки, сразу стал как будто бы меньше и неуверенно замялся. Он уже даже не знал, стоило ли ему вообще приходить. А поскольку он был самым умным из трех братьев-громил, то ко всему прочем, еще и подумал о
