на друга с широко раскрытыми глазами. Алексей повернулся к нему и встретился глазами:
— Что? Ну что теперь?
Немедленно вернувшись в комнату, Алексей поднял валяющееся на полу платье Лизы и бросил его ей. Взгляда было достаточно, чтобы понять, что пора уходить. Сев с растерянностью на краю постели, Алексей схватился за волосы и зажмурился, представляя, что теперь Софья думает о нём.
Софья же, как только вошла в свою комнату, покорно отдалась в руки служанки, переодевшей её ко сну. Подойдя к кровати, чтобы устроиться туда, Софья будто увидела там Алексея и Лизу. Боль того удара, видеть любимого с иной, резала изнутри невидимыми ножами.
Софья зарыдала, опустившись на колени перед кроватью. Слыша страдания, Александра тут же прибежала из своей комнаты.
— Софи, милая, — приподняв подбородок плачущей сестры, Александра с жалостью смотрела в глаза. — Он таков, всегда таким был… Не стоит он таких слёз, тем более твоих… Слава любовника у него…
— Нет, — пропищала сквозь плач Софья.
48 Часть
Послушно села Софья на краю постели перед сестрой. Вытирая слёзы платочком, что подала служанка, она смотрела в пол и слушала всё, что говорила Александра:
— Граф Аминов с самого начала не славится хорошей репутацией и Лиза уже была у него не раз. Я вижу, как тебе больно. Он уже занял какое-то место в твоём сердце? Ты не права, коль подпускаешь подобного человека к себе. Я следила за ним и его дружками всё время. Нет ничего доброго от них. Граф Аминов отстранён от дел отца, может лишиться и его наследства. Так что ему очень было бы выгодно влюбить тебя в себя, а там прибрать к рукам и богатство. Мамонов да, его брат был подлецом, но его не стало. Твой жених достойная партия. Ему важна ты, а не твоё состояние. Ловелас, у которого на уме лишь звериная похоть, тебе не пара.
— Замолчи, — возвращающимся голосом молвила Софья. — Ни ты, никто иной не может залезть в меня да узнать, что я на самом деле чувствую и чего хочу. Ты ошибаешься насчёт графа. У него есть любимая, и может это и есть Лиза. Ну что ж, — снова заплакала она. — Значит, такова судьба.
— Так чего же ты-то плачешь тогда? — удивилась сестра.
— Не знаю, — закрыв глаза ладонями, снова разрыдалась Софья.
— Его ещё и приставили тебя охранять. Бедный, поди, тешит себя надеждами овладеть тобой. Песни как поёт, глаз с тебя не сводит, — продолжала Александра ругать Алексея. — Я уже отписала брату. Он скоро приедет, будет этому графу приятная встреча.
— Что ты наделала? — плакала Софья, не соглашаясь с нею. — И не поёт он мне, а любимой своей. А брата зря вызвала, он же его убьёт ни за что! Уходи! Уходи! Ты всё портишь! Ты всё понимаешь не так!
Софья кричала сквозь слёзы так, будто разбились все мечты и уже не собрать ни одного осколка. Не было надежды ни на что. Впереди виделась лишь чернота жизни, жизни угрюмой и бессмысленной.
Александре не оставалось ничего, как позволить сестре пока побыть одной. Уверенная в том, что всё сказанное так и есть, она ушла. Ушла и не подозревала, что есть тайный коридор, куда Алексей сразу, как только Лиза покинула его комнату, оделся да прибежал.
Он стоял всё время беседы Софьи с сестрой за дверью и смотрел в щель. Слёзы не сдерживая, он плакал вместе с любимой. Точно так же чувствовал, что мечты рухнули, но оставлять всё вот так не хотел. Не хотел, чтобы Софья думала о нём так же, как сестра.
Осторожно открыв дверь, пока Софья плакала и не замечала его, Алексей прошёл в комнату. Он тихонько закрыл дверь, оставаясь ещё некоторое время на месте. Видеть любимую, страдающую из-за него, было сложно, как и решиться сделать шаг. Но Алексей всё же прикоснулся к плечам Софьи, развернув её к себе.
Она смотрела заплаканными глазами, не скрывая удивления видеть его здесь и столь неожиданно. С мокрыми волосами, будто только их вымыл, в небрежно накинутой рубахе, висевшей поверх штанов, Алексей молча смотрел в ответ, будто надеялся, что Софья поймёт всё и так.
Только Софья тоже молчала, не смея пошевелиться в его руках. Алексей ласковыми движениями вытирал её слёзы, убирал с лица локоны. Тепло нежности текло внутри обоих. Осмелившись приблизиться ещё больше, Алексей заключил лицо любимой в свои ладони, и та даже не успела осознать, как губы оказались во власти его крепкого да в то же время сладкого поцелуя.
— Нет! — резко придя в себя, Софья оттолкнула Алексея от себя и влепила сильную пощёчину. — Подлец!
— Софья, я должен тебе всё сказать, — хотел признаться во всём Алексей, но милая, вновь наполняясь новыми слезами, с надменностью прервала:
— Не бойтесь, Ваша любимая от меня ничего не узнает! Мерзавец, бабник.
— Она уже знает, — сглотнул Алексей. — Выслушай, умоляю.
— И она прогнала Вас, — усмехнулась Софья.
Выдержав паузу, глядя в глаза разочарованной в нём любимой, Алексей молвил:
— Нет…. не прогнала. Ты бы прогнала?
— А я прогоняю Вас сейчас. А, — понимающе закивала Софья, смахнув слёзы и принимая более гордый вид. — Вижу…. Вы снова пьяны! Убирайтесь к своей драгоценной или к Лизе! А может это и есть она?!
— То, что ты видела, всё не так. Я не с Лизой, и никогда не был с нею! Я мокр, потому что мылся, а когда вышел, вижу лежит Лиза и ждёт меня. Я не посмел её схватить и вышвырнуть! — упрямо хотел всё рассказать Алексей, но слова Софьи, не менее упрямой в своих выражениях чувств заставили замолчать:
— Неужели Вы не видите, что я презираю Вас, граф? Пре-зи-ра-ю! Ненавижу! — выдала она в его глаза.
Алексей сглотнул, пряча тем самым свои чувства далеко в себе под неведомый замок, открыть который вряд ли когда теперь посмеет. Он сделал шаг назад, но уйти всё равно не смел.
— Уходите немедленно, или я закричу, — угрожающе выдала тогда Софья, и он, склонив голову, не хотя опуская взгляд, ушёл обратно в темноту тайного коридора.
С отчаянием покидая его, Алексей медленно удалялся. Ему было уже всё равно, что кто-то увидит да какие слухи теперь пустит. Жизнь была уже бессмысленна.
Он пришёл к своей комнате и вошёл, оставив дверь открытой. Остановившись у порога, он уставился на сидевшего за столом Антона, что-то писавшего на листах.
— Наконец-то, — мельком взглянул тот на друга, снова обмакнув перо в чернильницу да продолжая письмо.
Вышедший из уборной слуга поспешил запереть все
