задержать отправку. Мол, армия голая и босая, ни снарядов, ни патронов, а тут такие средства без дела пропадают…
— Дальше.
— А чего дальше? Р у бин [2] на фронтовом съездевместе со своими дружками хотели обвинить Сорокина во всех этих делах, да не тут-то было. Депутаты все как один своего командарма поддержали. Поэтому комиссаров арестовали, и повезли в тюрьму, а по дороге шлепнули!
— Вагон куда дели? — вычленил я из рассказа главное.
— В Россию отправили. Только не весь. Адъютант главкома по его приказу успел немного укрыть в надежном месте.
— А ты тут, каким боком?
— Тебе не все равно?
— Нет. Уж больно история странная.
— Твоя правда, Николай. Мне бы кто рассказал такое, ни в жизнь не купился… но я сам видел!
— Ладно, допустим, я тебе поверил. Остается два вопроса: сколько там золота и где оно находится?
— Так ты в деле?
— А у меня есть выбор? И рад бы в рай, да грехи не пускают…
— Хе-хе, — расплылся в мерзкой улыбке Митяй. — Не боись, паря! С такими деньжищами мы себе, где хочешь рай купим!
— Так сколько?
— Пуда три не меньше!
— Неплохой куш, — согласно покивал, после чего задал главный вопрос. — Так где?
— А вот это тебе знать рано. Скажу только — здесь, в городе. В подвале одного большого дома. За железными дверями с хитрым замком.
— Так вот зачем я тебе…
— Все верно, Коленька! Нужен мне твой талант, чтобы открыть эти запоры. Шуметь, сам понимаешь, нельзя. Ни взрывать, ни ломать. Думал уж подкоп делать, да тебя увидал. Сам бог нас друг другу навстречу послал.
— Ну да, можно подумать, Всевышнему больше заняться нечем. Тут, скорее, рогатый постарался…
— Может и так, — отмахнулся уголовник. — Мне без разницы.
Что же, диспозиция прояснилась. Есть клад и группа несознательных личностей, желающая его получить. И им нужны мои услуги, как взломщика. Но Митяй понятия не имеет, что парнишка, которого он подставил с убийством комиссара, начисто потерял навык. А замки там, судя по всему серьезные. Иначе бы он сам справился…
— Господин артист, — подал голос из-за занавеси метрдотель. — Публика ждет-с!
— Уже иду!
Публика и впрямь ждала. За то время что мы толковали с Митяем, зал заведения заполнился почти до отказа. Между тесно расставленных столиков сновали официанты, которых по старой памяти до сих пор именовали половыми, разносившие заказы. В основном это был шашлык из баранины и всё тот же чихирь. Ничего не поделаешь, страна лежала в разрухе, и особых разносолов в ней не водилось, но праздника людям уже хотелось.
Мрачное настроение дало себя знать, и я запел:
— Как грустно, туманно кругом,
Тосклив, безотраден мой путь,
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!
Ямщик не гони лошадей… [3]
Кажется, не угадал. Собравшаяся в ресторане публика хотела веселья. То есть, некоторые, конечно, похлопали, но… Не хотите грусти? Будь, по-вашему!
— На Кавказе есть гора
Самая высокая.
А под ней течет река
Самая глубокая!
Если на гору залезть и с неё бросаться
Очень много шансов есть
С жизнью распрощаться! [4]
Вот эта мелодия зрителям зашла! И подпевали, и танцевали и смеялись так, что стекла в окнах дребезжали. Многие присылали со своего стола угощение и конечно вино. В течение вечера, я еще раза три спел им ее на бис, то есть за отдельную плату. Но чем громче я пел, тем сильнее меня грызла тоска.
Три пуда золота и впрямь очень хороший куш, у которого только один недостаток. Он очень плохо делится на пятерых! В то, что Митяй сдержит слово и честно разделит добытое, не верилось совершенно. Не тот это человек…
Сдать его в ГПУ? Тоже не вариант. Он там молчать не станет, и тогда чекисты возьмутся за вашего покорного слугу. А оно мне надо? Нет, я, конечно, искренне верю в гуманность и беспристрастность советской Фемиды! А еще в русалок, домовых и никому пока что неизвестного Бэтмена.
Кстати, золотой век комиксов еще не наступил, но, в общем, не за горами. На графических романах заработают очень многие, так почему бы мне не быть в их числе? Рисовать я, конечно, не умею, но нанять художника точно смогу… Черт, опять какие-то глупые мысли в голову лезут!
Так ничего и не придумав, решил прогуляться. По нынешним временам, не самое безопасное занятие в ночном Пятигорске. И как-то так само собой получилось, что ноги принесли меня к «Эрмитажу». Кажется, именно здесь должна проживать та скучающая дама. Как говорится, отчего бы благородному дону и не…. Но на входе, как и следовало ожидать, меня встретила охрана.
— Вы к кому? — подозрительно встопорщил усы старший караула — кривоногий крепыш в буденовке и одним треугольником в петлицах.
— Пардон, — отозвался я, сообразив, что сглупил. — Кажется, ошибся адресом.
— Погоди ка, — еще больше насторожился бдительный охранник. — Покажь документы!
— Да я вроде никуда не иду. Хотя если угодно…
— Хлопцы, а ну-ка задержите этого ферта!
— Братцы, вы что?
— Какие мы тебе братцы, гад!
В общем, не прошло и минуты, как вашего покорного слугу окружили со всех сторон и готовы были определить под арест.
— Что за шум, Нечипоренко? — выглянул из соседнего кабинета какой-то краском.
— Да вот, товарищ Плахов, контру поймали. Хотел на охраняемую территорию проникнуть с неизвестными целями. У него тут гитара и корзинка…
— С бомбой?
— Кажись, нет!
— Простите, это какое-то недоразумение! — попытался возразить я, но получив тычок в бок, предпочел затихнуть. В следующий раз, могут ведь и прикладом…
— Документы! — потребовал начальник и, получив требуемое, углубился в чтение.
— Демобилизованный красноармеец, находящийся на излечении? — не скрывая скепсиса, посмотрел он на меня.
— Да какой он красноармеец, товарищ Плахов! — возмутился Нечипоренко. — По одной роже видать, что нэпман…
— Фамилия, Имя? — продолжился допрос.
— Николай Семенов.
— Где служил?
— В первой конной товарища Буденного.
— Шо⁉ — возмутился начкар. — Да быть такого не может, чтобы этот франт красным конником был!
— В какой дивизии? — не обращая внимания на ретивого подчиненного, осведомился краском.
— В четвертой Петроградской, — совершенно не задумываясь, отвечал я, непонятно как выудив эти сведенья из памяти предшественника.
— Кто
