– Спасибо, – наконец сестричка улыбнулась, – мне приятно это слышать. Но посмотрите на эти бока.
Она повернулась, чтобы Мэг могла оценить несуществующий жир.
– Майка, прекращай! Все с тобой нормально, не гневи Бога, девчонка как девчонка, – встрял Мэтт.
– Вот ты всегда смеешься, Мэтью, а взял бы ты нашу Лиззи замуж, если бы у нее были такие жирные ноги, как у меня.
– Ага, – только кивнул он, – я бы ее взял замуж, даже если бы у нее уши были как у слона.
– Мэтт, – шикнула на него Лиза, – ну что ты мелешь, надо уже сказать официанту, чтобы тебе больше не наливал!
– Спокойно, леди Лавлесс, я просто пытаюсь донести до Майи: 1) что она худенькая и симпатичная; 2) что люблю тебя, какой бы ты не была; 3) что ей рано в 13 лет думать о том, кто кого и почему замуж зовет.
Пока мы с Мэг слушали перепалку, я заметил, что сидящий напротив Оши глаз не сводил с моей старшей сестрёнки. Жених хренов! Сидит и пялиться на замужнюю женщину, к тому же беременную.
– Оши, отомри, – я рукой проверил его реакцию.
– Не маши у меня перед лицом своими граблями, – огрызнулся он, – я просто проникся беседой.
– Ты кое-чем другим проникся, и лучше думай о своей Саре.
– Так, Эй Джей, я вот терпеливый, но могу и в лоб закатить, если что! Вот в голову мне лезть не надо, я сам решу о ком думать, а о ком – нет.
– Я просто хочу тебя предостеречь, родной, – я на секунду стал серьезным, – нету у тебя не единого шанса и не мечтай.
– Это еще мы посмотрим, – прищурился он.
– Что ты смотреть собрался? Подсыпишь Лавлессу мышьяк в вино? – прошептал я, чтобы наш странный разговор никто не подслушал.
– У меня свои методы… – его лицо стало загадочным.
– Ты – не исправим, и в последнее время меня очень пугаешь, – я уже и не знал, чего от этого Оши ожидать.
Заиграла красивая музыка и гости начали понемногу перемещаться на танцплощадку.
Японец не растерялся и сразу же протянул руку Лайзе на глазах у изумленного Мэтта. Тот и рта не успел открыть, как Оши закружил мою сестричку под легкую мелодию.
Вторым меня удивил Ник, он подошел к нам:
– Маргарет, а можно Вас пригласить?
Вот и конкурент образовался! Смотри какой прыткий.
Любимая слегка кивнула, и они пошли танцевать, а мы с Лавлессом, как два полных дурака, остались сидеть и подбирать свои челюсти с пола.
– Вот тебе и на, – первым в беседу вступил Мэтт, – только потерял бдительность, и птичка уже упорхнула!
– Ты это видел?! – возмутился я, – Еще и брат называется!
– Не надо было кое-чем щелкать, уведет, как пить дать, – засмеялся Мэтт.
– А ты что думал? Он моложе и явно проворнее тебя, Эй Джейчик, хорош собой и перспективен! Ты, считай, в отставке! – продолжал куражаться он.
– Ты бы не мне тут живописал, а за женой своей следил, а то нарядит ее Оши в свадебное кимоно и будет у тебя повод для кручины, хоть книгу свою закончишь!
– Мы с тобой – братья по несчастью! – Мэтт подсел ближе и обнял меня за плечи, – Так выпьем же за любовь!
Правильно говорит Лиззи, ему лишь бы выпить.
И мы почти залпом выдули налитое вино и успели наполнить бокалы по новой.
Музыка закончилась и к столу быстро направилась моя сестра:
– Вас ни на секунду нельзя оставить одних, уже колдырите втихаря. Ну еще этот, – она махнула на Мэтта, – а ты, Алекс?!
Ну мне почему-то не было стыдно!
Я только глядел, как мой брательник танцевал с моей же девушкой уже второй танец.
Лиза села с другой стороны:
– Не ревнуй, Эй Джей, это даже хорошо, что наш Никки не постеснялся пригласить даму. Уже такой взрослый, – она не сводила глаз с танцпола, – видели б его мама с папой.
Я физически ощутил грусть сестры. И даже не думал ревновать. Все тогда мне показалась таким простым: я тут, в кругу тех, кого люблю.
– Натанцевалась, блудная птичка?! – слова Мэтта прервали мои размышления, – Так может ты и законному супругу уделишь немного драгоценного времени?
– Ты сидишь и сиди! – Лиза посмотрела на его дерзко. – Между прочим и сам мог бы догадаться меня пригласить танцевать!
– А ты потом будешь кричать, что я тебе все ноги оттоптал, – сверкнул глазами Лавлесс. – Пошли, моя птичечка, потанцуем, если ты еще не устала, моя золотая.
Лицо сестры смягчилось, и она посмотрела на меня:
– Ну как на него можно сердиться?!
И они отправились в середину зала.
Я остался один. И сейчас это совсем меня не тяготило. Я думал про нас с Мэг. Как мы будем дальше? 6 месяцев порознь. И да, я смогу прилетать к ней периодически, и мы будем проводить какое-то время вместе, но… А это не то же самое, что постоянно быть бок о бок, ложиться и просыпаться, глядя в любимые глаза. И выдержат ли наши еще неокрепшие отношения разлуку? Для себя я нашел один возможный ответ – ДА! Я приложу максимум усилий, чтоб чувство, которое тлеет в моей груди, не испарилось, не рассыпалось искрами, а горело с новой силой. Я буду поддерживать мой внутренний огонь.
Мне мучительно захотелось поцеловать Маргарет. Решительно направился к ней, властно схватил за руку и потащил к выходу их зала.
– Что случилось, Алекс? Мы так мило беседовали с твоим братишкой, такой забавный мальчик и очень умный, рассказывал мне, что был на «Травиате» в Мюнхенской опере, и видел однажды «Лебединое озеро».
– Ничего не случилось, есть к тебе маленькое дельце, – я посмотрел в прекрасные серые глаза.
– Дельце, – она подмигнула мне, – какое?
– Очень маленькое! – я уже оттеснил ее к гардеробу, почти вдавливая в стену.
Быстро нашел губы Мэг и постарался забрать весь ее воздух. Ее пальцы зарылись мои волосы. Она притянула меня очень близко и мое бедное сердце пошло по шву. Я опьянел от лавандового запаха ее длинных волос. От нежных прикосновений к моей шее. От одурманивающего тягуче-сладкого привкуса ее губ. Поцелуй вызвал головокружение и, мне казалось, я стою на ногах только благодаря крыльям за моей спиной, и если бы мог – взмыл бы сейчас над вечерним Нью-Йорком и увлек за собой свою Мэгги в дымчатое сентябрьское небо.
– Я люблю тебя, Маргарет! Люблю больше всего на свете, – прошептал, как только все волшебство прекратилось.
Она прижалась к моей груди и выдохнула в ответ:
– Мне кажется, я люблю тебя даже больше.
Ее слова колокольным звоном зашумели в моей голове, постепенно спускаясь острой стрелой вниз, пронизывая толстые стенки миокарда. Любовь сродни сердечному приступу, только боль перестаешь замечать почти сразу, находишься в эйфории и забываешься. Какое странное ощущение, в особенности, когда испытываешь его впервые.
