– Я не знаю. В этот момент наши часы завибрировали, предупреждая о приближающейся буре.
– Ну что ж, Аня, у тебя есть возможность это проверить.
– Но как мы дотащим сейф? – поинтересовалась я.
– Снимай свитер, наденем его на сейф и попросим орбита активировать левитацию.
– Что? – я в недоумении уставилась на него, – ну ладно.
Выглядело это конечно безумно странно: летающий сейф в моем свитере с голосом Зет.
– Окей, артефакт у нас есть, как теперь загнать в него время? – спросила я Адама, но Зет опередила с ответом:
– Я рассчитала траекторию бури, она будет не сильной и пройдёт мимо башни знаний.
– Отлично, Зет – проскандировал Адам, запрыгнув на сейф, – залезай. – Он подал мне руку, и я присоединилась. Сейф взмыл вверх, я схватилась за Адама. Краем глаза мне показалось, что я увидела движение на одном из ярусов, но я не смогла разглядеть, что это было из-за темноты.
Мы приземлились на последний ярус башни. Адам вывел нас на открытый балкон. Этот балкон чем-то напоминал мне тот, что был в храме. Я постучала по полу, чтобы убедиться, что это не вода или какая-нибудь другая субстанция. Адам снял с сейфа свитер, отрыл дверцу и отошел, подозвав меня к себе:
– Ни в коем случае не дотрагивайся до бури.
– А что будет, если не сработает? – я явно нервничала, – стой, а если мы всё-таки время поймаем, то что потом?
– Когда поймаем, тогда и решим.
Наши часы завибрировали ещё сильнее, мое запястье свело от боли. А это значило, что временная буря уже была рядом. Так интересно было наблюдать её издалека: невидимая форма приводила в движение все вокруг, облака начинали двигаться. Самолеты появлялись за ней, видимо, заправляясь остаточной энергий. Они, как рой, налетали сзади и, быстро набирая скорость, исчезали вдали. В этом была их жизнь, наполненная драйвом. Буря приближалась к нам, Адам закричал:
– Убегай, она больше, чем рассчитала Зет.
– Куда? – кричу я ему в ответ.
– В башню!
– А ты?
Я не успела сделать шаг, как уже попала в поле временной бури. Я чувствовала, как миллион маленьких зарядов проходит сквозь меня. Перед моими глазами проносились видения моих принятых решений, которые образовывали мои параллельные жизни. Я не слышала, что кричал мне Адам, но я чувствовала, как кто-то хватает меня за руки и тащит назад. Я резко повернулась и увидела, как мы падаем вниз, а буря прошла сквозь сейф. Мы ошиблись, и эта ошибка стоит мне моим воплощением. Адам кричит:
– Зет, активируй левитацию! – Мы тут же зависли в воздухе над самым нижним ярусом, а буря моментально прошла в метре от нас.
– Вы че, охренели? – кто-то третий крикнул на нас, – что вы творите?
Передо мной стоял мужчина, он был симбиозом человека и кота. Его бедра были размером с бочонок, ноги и руки в виде кошачьих лапок.
– А вы кто?
– Я кто?! – ткнул он пальцем в Адама, – я тут живу. А вот вы кто? Подождите, – он начал принюхиваться, – кто из вас HOMOSAPIENS? – выговаривая это слово, он зашипел.
– Я.
Он посмотрел на меня с отвращением:
– Её не должно быть здесь! Ты настолько одичал, что пригрел эту? Хотя что от такого, как ты, можно ожидать…
– А ты сам то, тут один, что-то я не вижу здесь большого клана.
– М-да, ты прав… Я забываю о том, что все хранители предали себя, оставили это место, но я не такой. – Он плюхнулся в свое кресло и показал нам лапкой, куда мы можем присесть. – Я – Карл.
– Я – Адам, Это Аня. Мы пытаемся поймать время, – начал объяснять Адам.
– Что? Время? Ты точно крышей поехал! Зачем тебе это? – Карл заерзал на кресле и зашипел. – Хомо сапиенс – отголоски нашего прошлого, я их ненавижу, а ты привел её прямо в мой дом.
– Почему вы нас не любите? – спросила я.
– Потому что не могу простить тупость и невежество. Вам была дана такая привилегия быть представителями разумной расы, воплотить сотни идей, дать шанс на жизнь другим цивилизациям. Но вы не смогли не разрушить свой мир.
– С чего вы взяли, что мы разрушили мир?
– Деточка, ты из какого поколения?
– Э-э, из 21 века…
– Века? Да ты древнее, чем я мог представить, – он уставился на меня, как на призрак. И попала прямиком в закат вселенной.
– Что вы имеете ввиду?
– Мир захлопывается!
– Как давно вы видели человека? Что произошло с Землёй?
– О первой планете почти ничего не упоминается. У нас сохранились данные с орбиты zet в звёздной системе #3, чтоб ты понимала: ты находишься в звёздной системе #1547. Одна звёздная система равна одному поколению. И в каждом поколении найдётся хоть один фанатик предков, – он посмотрел на Адама, – Человечество делало всё, что угодно, кроме самого главного… Вы не познавали себя, не развивали свои таланты. Вас волновала только материальная составляющая. И посмотри вокруг, мы живём на свалке. Вы изобрели и придумали ненужный хлам, вы застроили домами красивые пейзажи, вы придумали генную инженерию, которая помогла вам вывести сверхчеловека. Стремление к совершенству погубила ваше и НАШЕ будущее, – он сделал акцент на «нашем» и приблизился ко мне.
– Но что плохо в этом стремлении? – мне стало не по себе.
– В стремлении ничего, но в принятых решениях – абсолютно всё. Я знаю, что вы хотели создать тело, которое не болеет, выбрать нужные гены, но при этом вы превратили себя в идеальных производственных роботов, не имеющих право на ошибку.
Никто из вас так и не понял, что ошибки заставляют по- новому взглянуть на проблему, что только у человека есть право на ошибку. Этим вы и были уникальны, вы можете отклониться от нормы. Мы – ваше наследие, запрограммированное на идеальную жизнь, но мы живем на окраине света в ожидании конца мира. Вы себе это так представляли?
– Карл, будь с ней помягче, они смачивают глаза жидкостью, когда им грустно.
– Не надо меня защищать, Адам.
Я задумалась о словах Карла. Наверное, он был прав, но я надеялась, что мы, как вид, сможем построить новое общество…
Карл налил какой-то смеси в кружку и всё-таки спросил нас:
– Так зачем вы ловите время?
– Анин партнер попал в другую временную линию. Нужно, чтобы она могла попасть туда, нужно сравнять время в двух мирах.
– Так ты всё-таки хочешь избавиться от неё, молодец.
Адам посмотрел на меня, отрицательно покачав головой. Я, наверное, должна была встать или как-то осадить этого чувака. Но меня не задевали его слова. Я понимала, что его бесит само мое присутствие. Это было отрицанием ко всему Земному, а не ко мне персонально.
