я вернулся в Ган-Шмуэль снова. Раньше у съезда на кибуц стоял скромный магазин, торговавший продуктами, изготовленными в Ган-Шмуэле. Теперь на его месте был построен большой торговый комплекс. Там я припарковал свою машину и пошел пешком по дороге, ведущей в кибуц.
Удивительно, как мало там все изменилось за эти годы! Пройдя мимо кибуцного завода по производству соков и концентратов, я пересек никем не охраняемый КПП со шлагбаумом и очутился на территории кибуца.
Жилая территория кибуца — это парк, в котором раскиданы одно и двухэтажные коттеджи на две-три се-мьи. Автотранспорт остается на парковке у въезда в Ган-Шмуэль. У себя дома кибуцники предпочитают передвигаться на велосипедах, пожилые члены коммуны ездят на электромобилях. Без преувеличения можно сказать, что все это напоминает кадры из советских фантастических фильмов про светлое будущее Земли. Только в кибуцах все это выглядит более реально — может быть, изза детских качелей и игрушек, оставленных около домов. В фильмах коммунистическое завтра казалось уж больно стерильным и лакированным.
Сразу заметим, что Ган-Шмуэль — это один из самых успешных и богатых кибуцов Израиля. Основанный в 1921 году, он преуспел за счет своего завода по производству соковых концентратов. Сегодня он обрабатывает до 100 тысяч тонн цитрусовых и 80 тысяч тонн томатов ежегодно. Продукция компании «Ган-Шмуэль Мазон» поставляется в Восточную Европу, Латинскую Америку, Испанию, Европу и Россию.
Как и в большинстве других кибуцев, сельское хозяйство обеспечивает только незначительную часть дохода коммуны — до 25 миллионов шекелей, или 10 % общей прибыли. В Ган-Шмуэле есть молочная ферма на 300 коров и садки для разведения прудовой и аквариумной рыбы. В начале 1990-х мне рассказывали, что в кибуце есть и крокодилья ферма, но я ее не видел.
В Ган-Шмуэль я приехал без предупреждения в будний день. Шанс, что мне удастся повидаться с родственниками, был невелик. Наудачу я спросил одну из велосипедисток:
— Прости, ты член кибуца?
— Да, конечно.
— А ты знаешь Тессию Гордон?
— Конечно, знаю.
Кибуц — это маленькая община, в ней живет несколько сот человек, которые прекрасно знают друг друга. Не успел я дойти до кибуцной столовой, как, наверное, уже весь Ган-Шмуэль был в курсе, что некто разыскивает Тессию Гордон. На входе в столовую меня встретила еще одна женщина, которая устроила мне допрос с пристрастием: «Кто ты? Как тебя зовут? Кого ты ищешь? Как зовут твою маму? Когда ты был в кибуце последний раз?» Все эти данные сразу же передавались по телефону то ли самой Тессии Гордон, то ли в секре-тариат кибуца, то ли в ШАБАК («Шерут Битахон» — израильская служба безопасности).
В конечном итоге меня попросили пойти в кибуцную галерею и посмотреть выставку. Моя родственница была занята, но обещала подойти чуть попозже.
Надо сказать, что открытость и дружелюбие не относятся к достоинствам кибуцного общества. Почти каждая такая коммуна делится на множество кланов и группировок, отношения между которыми никак нельзя на
звать простыми. По отношению к внешнему миру кибуцы замкнуты, как монастырские общины, что сказывается на образе кибуцника в глазах израильтян. Заранее отмечу, что этот образ не слишком привлекателен.
Экономической и социальной истории кибуцного движения посвящена отличная монография израильского ученого Бориса Дубсона «Кибуцы. Путешествие в светлое будущие и обратно». Здесь я постараюсь кратко изложить тезисы этой работы, чтобы читатели получили некоторое представление об этом любопытном историческом феномене.
Кибуцы не были попыткой построить утопию или прихотью группы идеалистов. Это был инструмент колонизации Палестины, в ходе которой колонистам приходилось осушать болота, орошать засушливые земли, бороться с болезнями, подавлять сопротивление коренного населения. Никакие индивидуальные фермеры не были способны справиться с такой задачей. Это признавали даже израильские правые. Владимир (Зеев) Жаботинский, вождь фашистского крыла сионистского движения, писал, что «при всех органических пороках кооперативных поселений они, вероятно, будут еще долго преобладать в наших сельских начинаниях просто в силу необходимости, то есть земледельческая колонизация будет и впредь развиваться на плечах „левых“».
Всемирная сионистская организация (ВСО), всецело контролируемая буржуазией, оказывала кибуцам материальную помощь. Правда, эта поддержка была оговорена рядом условий. К примеру, на землях, приобретаемых кибуцами на средства ВСО, не могли селиться арабы.
Идеология первых кибуцников была весьма эклектична. В ней причудливо смешались идеи Льва Толстого, Арона Гордона — еврейского мыслителя начала XX века, марксистов и народников. В Израиле есть и религиозные кибуцы. До середины 1950-х годов в кибуцах бушевали яростные идеологические споры, сопровождавшиеся драками «стенка на стенку», расколами и изгнаниями несогласных. С начала 1960-х годов идейные страсти поутихли, и началась деидеологизация кибуцов, которая подошла к своему логическому концу в 1990-е годы.
На характер первых кибуцев, возникших в начале 1920-х годов, наложили свой отпечаток как указанные выше трудности колонизации, так и общая нищета подмандатной Палестины 1920–1930-х годов. Ведь до Второй мировой войны «процветающий Запад» (за исключением США, Австралии и Канады) существовал главным образом в фантазиях современных либеральных публицистов. Читая описания жизни кибуцников той эпохи, невольно вспоминаешь Анаресс Урсулы Ле Гуин: «В кибуце „Мерхавия“… рацион питания состоял из прокисших каш, неочищенного растительного масла, небольшого количества овощей с бесценного кибуцного огородика и мясных консервов, оставшихся от британской армии. Не хватало даже посуды — не у каждого бы-ла вилка, ложка и нож — у кого-то была только вилка, у кого-то только ложка или нож. Для рабочей одежды приспосабливали купленную в арабской деревне мешковину, в которой прорезали три дырки — одна для головы и две для рук. В результате получалось платье, которое оставалось только подпоясать веревкой». Трудно сказать, насколько коллективизм первых кибуцев отражал настроения его членов, а насколько был вынужденной мерой. Так, коллективное воспитание детей помогало освободить дополнительные рабочие руки, необходимые для работы в поле.
В фантастическом романе «Обездоленный» анархистское поселение Анаррес де-факто было местом ссылки повстанцев, каторгой и сырьевым придатком Урраса. В подмандатной Палестине коммуны-кибуцы были важнейшими форпостами колонизаторов. Кибуцы создавались в спорных районах Палестины, чтобы «застолбить» территорию за еврейскими колонистами. Кибуцы давали жилье и кров новым эмигрантам, только сходившим с палубы корабля. Наконец, важно отметить, что кибуцы поставляли первоклассный человеческий материал для армии. Еще Франц Меринг отмечал, что лучшие милиционные армии возникали на базе коллективизма сельских общин. Спайка, выработанная на общих собраниях и в ходе совместной работы на поле, стала тем стержнем, вокруг которого, как вокруг знамени, сплотились милицейские полки буров и южан в США. В Палестине, а затем и в Израиле кибуцы давали лучших солдат — сначала для батальонов «ПАЛЬМАХА» («Плугот махац» — ударные отряды «Хаганы», нелегальной армии
