— Тогда рассказывай, а потом пообедаем.
Мы сделали заказ и я неторопливо заговорила, попутно раскладывая все в голове:
— Эта история началась лет семь назад. Татьяна жила в другом городе, встречалась с богатым, опасным парнем, сходила с ума и мечтала лишь о том, чтобы покрепче привязать его к себе. Решение было на поверхности, она забеременела и скрывала, пока не начал появляться живот и аборт было делать поздно. Но он рассудил иначе. Думаю, у него есть знакомства на этот случай, ни один врач не пойдёт на аборт на таких сроках. Но ей сделали. Результат мы знаем, она впала в депрессию, а он сбагрил ее в другой город. Вышвырнул из своей жизни, подальше, чтобы жить не мешала, но была под присмотром. Так она оказалась в той квартире. Красивая, молодая, раздавленная. Сосед снизу, уверена, подкатывал, кичился, что отомстит, но дальше слов дело не заходило, он отлично знал, кто обидчик и не полез бы. Потом Татьяна познакомилась с Емельяновым. Закрутилось, он явно был без ума, то и дело таскался на район, но весь такой опрятный, что за своего походить так и не стал. Принимали его неласково, часто выпутывался в драки, пока не получил травму, несовместимую с карьерой спортсмена. Я проверила, кстати, — отвлеклась от повествования, — с одной почкой не сильно-то разгуляешься. На столе пока лежал не придала значения, не до того было. Странно, как он мать провёл, свалив на аппендицит, но она, похоже, так сильно его любит, что готова проверить во все, что угодно. А он на все готов ради Татьяны. Как в больницу угодил, отправил ее учиться на медсестру, наверняка ещё подшучивал, мол, будет сама его штопать. Наверное и приходилось, даже не раз, потому как после больницы он прямиком отправился к Абрамцеву в качестве соискателя. Был принят, работа не пыльная, прибыльная. Снял для них квартиру… А Татьяна познакомилась с Гаскиной. Думаю, она обратила на неё внимание из-за схожей внешности. Не берусь судить, что творилось у неё в голове и какова была первоначальная цель… может, по какой-то извращённой логике хотела, чтобы не одна она так страдала. Познакомила их с Владом или устроила случайную встречу, тоже не ясно, уже и не спросишь. Но факт остаётся фактом — Людмила влюбилась. Он квартиру ей купил, по курортам возил, а она все подружке рассказывала, светилась от счастья. Татьяна подкинула ей мысль, ту же, что пришла к ней, и Гаскина купилась. С тем же результатом, оставшись у разбитого корыта. Тогда Татьяна предложила план, как наказать мерзавца. Емельянову он вряд ли понравился, но потерять ее он хотел ещё меньше, так что пришлось согласиться. А может, просто не хотел всю жизнь работать на Абрамцева, он ягодка совершенно с другого поля. Как он пошёл на то, чтобы позволить Татьяне секс втроём, да ещё и со своим приятелем — не ясно, видимо, она смогла убедить его, зная того, кого хотела подставить, то есть, была уверена, что одной Людмилой не обойтись. К тому же, она должна была контролировать ситуацию, — Карев едва заметно ухмыльнулся и опустил голову, а я постаралась не обращать внимания и продолжила: — Оружие они перехватили заблаговременно, а после начали наводить шорох, стравливая всех между собой. Емельянову не повезло, он случайно попал под обстрел… — я замолчала и нахмурилась.
— Не так уж и случайно, да? — хмыкнул Карев и начал уплетать суп. — Подумай ещё.
— Со своим шальным планом она к нему не пришла, — сказала после паузы, а потом поморщилась: — В самом деле, как сказать своему парню, что собираешься переспать с другим? Пошла к этому Митьке.
— Последняя страница посвящена как раз ему, — снова кивнул он на папку. — Вахрушев, как ты успела увидеть, его родной брат. Поумнее, смог поступить на бюджет, жил в общежитии, сейчас где — не ясно.
— Ясно, — похлопала себя по сумке, — в анкете указал.
— Тогда ты знаешь, где поставка, не так ли? — я кивнула, а он спросил: — И что ты будешь с этим делать?
— Ты оставишь выбор за мной? — удивилась искренне, а он пожал плечами:
— Мне нужен убийца девушек. И в твоём рассказе его нет.
— Чем плох тот же Митька?
— В другой город тоже он мотался?
— Как знать, — пожала плечами, а он отрицательно мотнул головой:
— Когда убили одну из них он валялся в больнице. Не подходит. Так что ты будешь делать?
— Боюсь, уже ничего, — поморщилась в ответ и стала лениво жевать.
— Успела ткнуть пальчиком?
— Не думаю, что это особенно что-то изменило… — в сумке зазвонил телефон, я подняла трубку, а коллега сказал быстро:
— У нас пополнение, твой в третьей.
Я подскочила и побежала в больницу, держа в руках свои вещи: смысла одеваться не было. Мысли о причастности в тот момент меня беспокоили мало, в конце концов, Митрофанов Дмитрий, он же Митька, сам подставился, позвонив Фомичеву, думать я могла лишь о том, не окажусь ли я в операционной на месте Татьяны. И не смотря на то, что в третьей был не Толя, всю операцию я провела на автопилоте: быстро, точно, ни одного лишнего движения. Выбежала в коридор, дежурный указал на четвёртую, помог одеть свежий халат и я устремилась туда, вновь вздохнув с облечением. Ранения у парня были тяжёлые, по большому счету, не стоило и начинать, но я все равно проторчала четыре часа у стола, прежде чем он умер.
— Только кровь перевели, — поморщился анестезиолог, а я устало стянула перчатки и потёрла глаза, снова выходя в коридор.
— Это все, — крикнул дежурный со своего места, а я подошла ближе.
— Сколько всего?
— Четверо в операционных, твой отец и Галкин уже закончили. Один поехал в реанимацию, второй на минус первый.
Я тут же пошла посмотреть, кто выжил, потом на негнущихся ногах в морг, не обнаружила его и там, но успокоиться не смогла.
На первом этаже меня поймал отец, окинул оценивающим взглядом и приказал:
— Домой.
Я молча кивнула и долетела за пятнадцать минут по пустым дорогам, пройдя через приемный покой, где чинно дремал на стуле дежурный.
В квартире его так же не оказалось, я пробежала по ней трижды, как будто он мог где-то спрятаться, недолго боролась с собой, переоделась в удобное и поехала в автосалон.
Ворота начали открываться едва я подъехала, хотела сдать назад, ожидая, что появилась невовремя и кто-то собирается выезжать, но ждали именно меня: незнакомый парень слегка пригнулся и помахал рукой, приглашая проехать.
— О, медсестричка! — услышала чей-то радостный гогот и на ходу показала средний палец, сказав громко:
— Я — врач. И однажды ты окажешься на моем столе.
— Да пошла ты, — буркнул обиженно, а я открыла дверь в «лазарет», где Сашка явно зашивался.
— Ника, ты чудо! — простонал, увидев меня. — Три койки справа твои.
Я окинула взглядом присутствующих, вновь не увидела Толю и начала откровенно психовать.
— А мне есть резон? — спросила у Сашки, а он гоготнул:
— Да тут где-то твой резон.
