Книга Старый вор, новый мир - Сергей Зверев

Дюк на удивление быстро проникся изменениями в собственной судьбе. Уж если тебе на самом верху заявляют: «Делай что хочешь, и тебе за это ничего не будет», – то уж как минимум начинаешь осознавать себя хозяином жизни. Препятствия, еще вчера казавшиеся серьезными, теперь выглядят смешными, проблемы, казавшиеся неразрешимыми, – незначительными, слова «наказание» и «нельзя» – совершенно излишними. Разговор в старинном особняке в районе Никитской словно бы распахнул в душе Дюка закрытую ранее дверь, и оттуда дохнуло счастьем всемогущества…

Каждое движение Зеленцова носило теперь невысказанный подтекст. Взгляд его приобрел медлительную тяжесть. Облик обогатился совершенно новой улыбкой: верхняя губа вздергивалась двумя уголками, обнажая в презрительной гримасе передние зубы. Даже любимый ротвейлер Байрам – и тот начал рычать на пацанов по-особому нагло.

Первым все эти изменения заметил, конечно же, Заика. Едва вернувшись из Колумбии, Дюк распорядился возобновить несколько полукриминальных проектов с недвижимостью, которые прежде считал слишком рискованными.

– Так ведь те коммерсы вроде… с «черными» из Чечни каким-то образом связаны, – напомнил Заикин.

– На них что, это написано? – делано удивился Зеленцов.

– И так пол-Москвы знает, кому и сколько откатывают и кто за ними стоит. За такие деньги в принципе убивают. А что там за люди – и сам знаешь.

– Договоримся, – бросил Дюк неопределенно.

– Договоришься, не договоришься… Но когда такое бабло в землю вложено, всякое может случиться, – дипломатично ушел от прямого ответа Саша. – Хоть кирпич на голову…

– Не ссы, все куплено! Делай что сказано и никого не бойся, – распорядился Зеленцов. – На все про все – неделя. Возникнут проблемы – дай знать. А теперь о главном. Тот очкастый «ботан» из Курчатовского института…

Заика был одним из немногих, кто знал о завербованном ученом и колумбийских махинациях Зеленцова практически все. Равно, как и о рыночном механизме обмена гостайн на «кокс». Но вовсе не потому, что Дюк так уж сильно ему доверял: просто очень многие вещи, сопряженные с риском, он сознательно перекладывал на порученца. Вот и теперь, чтобы успокоить Заику, Дюк рассказал ему кое-что о визите в старинный особняк. И даже озвучил кое-какую щекотливую конкретику…

Коротко обрисовав ситуацию, Зеленцов приказал:

– Поговори с ним прямо завтра. По-хорошему. Предложи вот это, – Дюк протянул папку, полученную от колумбийского компаньона. – Мол, ты непризнанный гений, тебе тут ни хрена не платят, а там оценят и Нобелевскую премию дадут. Пообещай, что с него там пыль будут сдувать и попку подтирать. Лаборатория, мол, самая современная, бабла по самые помидоры и все остальное. А уж если не согласится – тогда перетрешь пожестче. С переброской этого ученого в Колумбию, я так понимаю, никаких проблем не возникнет. Если все получится как я задумал – пойдешь на мое место.

– То есть? – не понял Заика.

– Я вообще из России решил свалить, буду сюда два-три раза в год наведываться. А ты на хозяйстве будешь, за главного. Ну, типа «исполняющий обязанности».

– А как же… ну, руководство, стратегия, финансы, все остальное? – Заика явно не верил в реальность услышанного; хотя он и считал себя почти что равным Зеленцову, однако даже в мыслях не допускал, что тот по доброй воле отдаст ему бразды правления бизнесом.

В последние полтора года Зеленцов действительно приблизил Сашу к себе. Хотя он и подозревал, что Заикин иногда зажиливает кое-какую мелочовку, циничный Дюк смотрел на это сквозь пальцы: так в свое время умные купцы позволяли жуликоватым приказчикам воровать пятиалтынные, получая в обмен гарантии полной безопасности основных закромов.

Придав лицу подобающее выражение, Заикин уточнил:

– То есть ты будешь за бугром… А я – рулить? А если что-то срочное?

Зеленцов снисходительно улыбнулся.

– Есть Интернет, телефон… Да и ты не пацан! Как себя в разных ситуациях вести, ты прекрасно знаешь. Считай, я тебе доверяю.

– А право подписи? А все остальное?

– Оформим гендоверенность. Но это так, для отчетности. А чисто неформально тебя не хуже меня в Москве знают.

– А если я тебя кину? – окончательно осмелел Заика.

– Не кинешь, – отмахнулся Дюк. – Я тебе просто заряжу, сколько мне в месяц надо. Что сверху – то твое. Ну, иногда и ко мне в гости приедешь, с отчетом.

– Если ничего хренового не случится, – вздохнул Саша; он имел в виду Монаха, и Зеленцов понял его без слов.

– Так и не нашли?

– Из гостиницы в Измайлове – как сквозь землю. Все перелопатили, как сквозь мелкое сито… понимаешь? Испарились, суки!

– Что делать собираешься?

– И дураку понятно, что Стародубцев слил этому татуированному все о нашей «прослушке». Так что Монах наверняка телефон поменял. Я тут поговорил с нашими техниками, и они вот что предложили: надо прикинуть круг общения Фомина и попытаться запеленговать его телефон через других абонентов, которым он в принципе может звонить. Долго объяснять, как это делается, но технически не слишком сложно. Геморроя, правда, много, но парни пообещали все сделать. Главное, чтобы Монах как-нибудь проявился…

– Проявится, проявится. Рано или поздно. Люди такого калибра просто так не исчезают, – произнес Дюк, однако по его тону Заика так и не понял, чего в его словах больше – уверенности или самоуспокоения?

* * *

Костяной шарик горохом проскакал по цифрам рулетки и утвердился на «зеро». Лопатка крупье уважительно отодвинула столбик фишек Заике. Тот лениво пересчитал выигрыш и отошел к бару. Неслышный официант принес шашлык из осетрины и большую рюмку водки.

– А ты, Рудик, чего не играешь? – Саша лениво принялся за осетрину.

– Не люблю рулетку. В блэк-джек мне больше фартит, – Рудик приподнялся, чтобы взглянуть, есть ли свободные столы. – Занято все…

Казино «Калигула», куда Заика наведывался едва ли не каждую субботу, было небольшим и вызывающе дорогим. Четыре игровых стола, бар, лесенка в VIP-зал, вышколенная обслуга… Случайных посетителей тут никогда не наблюдалось: входной билет стоил под сотню долларов, да и далеко не всем они продавались. Деньги завсегдатаи обычно не считали – некоторые просаживали тут по несколько десятков тысяч за вечер. Заика любил испытать судьбу и при случае всем рассказывал, как однажды выиграл в «Калигуле» восемьдесят пять тысяч долларов. В другой раз он оставил там же сто четыре тысячи.