молоко, так отреагировали. Многие еще и по второму-третьему заходу за молочком подошли. И ничего.
Артур Георгиевич о чем-то тихо переговаривался с водилой автобуса. Потом к ним присоединился водитель грузовика, и переговоры явно пошли бодрее и жизнерадостнее. Глаза у всех троих блестели, они активно жестикулировали, но говорили негромко, практически голова к голове. Потом водитель автобуса хлопнул по плечам двух других мужиков, и наш воспитатель в обществе второго водили залезли в кабину грузовика. Старенький зилок зафырчал и упылили куда-то в сторону центра деревни.
Я присел на ступеньку крыльца и сорвал сухую травинку. Да уж, похоже, вторая смена — это как второй ребенок в семье в известном анекдоте. Если в первой смене нас довольно жестко контролировали и следили, чтобы мы вели себя как паиньки, то ко второй старшим стало как-то довольно явственно на нас пофиг. Вот сейчас наш единственный сопровождающий куда-то уехал, даже не потрудившись сообщить, когда вернется, бросив весь всех своих подопечных посреди совхоза «Путь Ильича». Или это колхоз? Когда-то давно я вроде интересовался, в чем разница между этими двумя терминами. Кажется, в колхозе начальство выбиралось самим крестьянским коллективом, а в совхозе — назначалось сверху…
— О, отличненько! — со ступенек лестницы торопливо сбежал мой сосед по палате, тот самый ничем не примечательный парень, которого звали то ли Алеша, то ли Андрей. Рядом с крыльцом стояла массивная урна в псевдо-античном стиле, которую сюда приволокли явно от какого-то дома культуры, настолько чуждо она смотрелась в окружающей обстановке. И вот в нее то и «нырнул» мой сопалатник с выражением крайнего азарта на лице.
— Ты сбрендил что ли, в мусорке рыться? — спросил я.
— Смотри, что нашел! — он гордо продемонстрировал мне две картонные пачки от сигарет космос. Потом стряхнул прилипший к одной из ней окурок и взялся сосредоточенно потрошить крышку.
— Все еще не понял… — пробормотал я.
— Оо-о, везет! — простонал с верхней ступеньки лестницы Марчуков. Он выдул, наверное, стакана четыре молока, и с ним все было в порядке. Ну, если не считать надувшегося живота.
— Да что с этими пачками-то? — спросил я.
— Вот! Смотри! — Андрей-Алеша гордо продемонстрировал выдранный из крышечки картонный квадратик с цифрой 8 в середине.
— А второй? Второй? — Марчуков азартно подскочил к нему и попытался вырвать вторую пачку из рук.
— Руки убрал! Я первый нашел! — Андрей-Алеша спрятал пачку за спину.
— Да ладно, давай уже вскрывай, мне интересно! — Марчуков аж приплясывал от нетерпения.
Андрей-Алеша принялся потрошить вторую крышку, Марчуков чуть ли не носом ткнулся к картонные ошметки.
— Эх, пустая… — разочарованно протянули оба.
— Восьмерка у меня уже есть, — вздохнул Марчуков.
— И у меня, — тоже вздохнул Алеша-Андрей. — Надо сменяться с кем-нибудь.
— Да не, я слышал, что если собрать пятнадцать одинаковых номеров, то получишь пневматическое ружье, — сказал Марчуков. — Правда, не помню, за любой номер или какой-то конкретный.
— Я на велосипед собираю, — серьезным тоном сообщил Андрей-Алеша. — У меня «Орленок» и старый, цепь слетает почти все время. А родители новый покупать не хотят. «Кама» — моя мечта!
— А я хочу «Турист»! — радостно сообщил Марчуков.
— За «Космос» же «Каму» дают, — нахмурился Алеша-Андрей. — У моих знакомых из Куйбышева сын собрал всю комбинацию и ему привезли новенькую…
— Так можно получить «Каму», продать ее на барахолке и купить «Турист», — Марчуков мечтательно закатил глаза. — У меня есть уже девять номеров. Осталось всего шесть найти.
— А ты знаешь, что на самом деле номеров семнадцать? — Андрей-Алеша прищурился.
— Уо-о-о, как это? — разочарованно протянул Марчуков. Потом с надеждой добавил. — Свистишь?
— Не-а… — вздохнул Андрей-Алеша. — Говорят, что на сигаретном заводе кто-то выпустил слишком много номерных пачек, начальство сосчитало и решило, что столько велосипедов раздавать будет слишком жирно. И выпустило всего несколько пачек с еще двумя номерами. И теперь надо семнадцать, а не пятнадцать.
— Вот блин, — Марчуков насупился и с видом обиженного воробушка уселся рядом со мной на скамейку. — Буду тогда на пневматическое ружье собирать. У меня скопилось четыре семерки уже… А то мой отец перестал курить «Космос» и теперь курит «Стюардессу»…
— Говорят, что цифры еще и в других пачках можно найти, — неуверенно сказал Андрей-Алеша.
— «Стюардесса» мягкая, там нет картонной крышки, — с недетской горечью проговорил Марчуков.
Я завороженно слушал диалог парней и не знал, то ли плакать, то ли смеяться. Интересно, какой Вилли-Вонка запустил эту городскую легенду про пачки сигарет и призовой велосипед?
— А куда эти цифры надо потом отнести, чтобы велосипед получить? — спросил я.
Оба парня посмотрели на меня с явным недоумением.
— В смысле? — Марчуков наморщил лоб.
— Ну вот соберешь ты все пятнадцать или, там, семнадцать этих вот квадратиков, — я кивнул головой в сторону урны. — И что потом с ними делать? Не закопать же их на поле чудес надо, чтобы утром на дереве велосипед вырос.
— На завод надо ехать сигаретный, — уверенно заявил Алеша-Андрей.
— Так они разве там велосипеды делают? — напустился на него Марчуков.
— Там дадут бумагу, с которой потом нужно будет пойти в спорттовары и получить велосипед, — с то же непрошибаемой уверенностью заявил Андрей-Алеша.
— Нет, все совсем даже не так! — Марчуков упер руки в бока. — Надо отправить их по почте по адресу на пачке сигарет, и в ответ по почте пришлют велосипед.
Они заспорили, как правильнее полагается поступить, чтобы получить вожделенный приз, потом к ним присоединилось еще несколько ребят, каждый предлагал свою версию, так что даже моя, с полем чудес, оказалась не самой фантастической. Потом кто-то сказал, что на самом деле нужно собирать не отдельные квадратики, а целые пачки, потому что квадратики можно подделать, а потом я и вовсе потерялся в этой дискуссии и махнул на нее рукой.
Тем более, что по дороге к нам уже пылил старенький зилок. Блин, неужели нас сейчас опять отправят собирать дурацких жуков? Вроде же не должны? Мы же еще несовершеннолетние, нам не полагается работать больше определенного количества часов…
— Ну что, ребятишки, будем считать, кто победил? — Артур Георгиевич выбрался из машины, сжимая подмышкой что-то продолговатое, завернутое в несколько слоев старой газеты.
