- Ладно, я погнал, - говорит Славик, забирая свою руку.
- Ждём тебя завтра, - напоминает парень, ещё раз всматриваясь в моё лицо, будто запоминая приметы. - На развилке налево сворачивай, иначе хана твоей подвеске.
- Спасибо, - буркает Орлов, поднимая стекло, и трогается с места.
Обогнув ещё одну лужу, вдруг спрашивает, глядя перед собой:
- Хочешь пойти?
Поворачивает руль, и мы попадаем на ровную поляну, окруженную плакучими ивами. Здесь что-то вроде парковки, и Славик ювелирно втискивает свою БМВ между двумя заляпанными грязью машинами.
Всё, чего мне хочется - это забраться к нему на колени прямо сейчас и целоваться до завтрашнего утра. Хочу его губы и язык до умопомрачения! Кажется, я никогда не была так падка на тактильность...
Повернув голову, смотрит на меня в ожидании. Сжимаю пальцы в кулаки и облизываю собственные губы. Глаза тут же смещается на них, а рука, лежащая на колене дергается, будто он хочет положить ее на мою.
Оба косимся на Тоню.
- Вместе? - осторожно уточняю.
- Нет, млин, по отдельности, - говорит, посмотрев на мои кулаки.
- А ты хочешь? - покусываю губу опять, глядя на его мягкие губы.
- Можно… - пожимает плечом, потянувшись за своим телефоном.
- А мне с вами можно?
- Нет… - отвечаю, поднимая с колен свой собственный телефон, потому что на него пришло сообщение.
Орлов: “Не смотри на меня так. Всю ночь буду тебя трахать. Готовься.”
Сжимаю бёдра, уронив телефон, и смотрю в бесстыжие голубые глаза. В них пляшут солнечные вечерние блики. Его лицо совершенно бесстрастно. Мне просто до крика хочется коснуться его рукой. Вместо этого быстро печатаю ответ:
Я: “Извращенец.”
- И тебе это офигенно нравиться, - кивает и тянется за бутылкой воды, лежащей у моего бедра.
Его пальцы ловко и почти незаметно касаются моей голой кожи, посылая импульсы тока во все концы тела. Прилив жара в животе вызывает испарину на висках, несмотря на работающий в салоне кондиционер.
Вздрагиваю, когда Тоня напоминает о своем присутствии, тыча пальцем в окно:
- Там Катя из сада. С папой...
- Хочешь пойти с ней поиграть? - спрашиваю с надеждой, отстёгивая ремень и стыдясь того, что пытаюсь избавиться от собственного ребёнка, чтобы наброситься на своего парня-извращенца!
- Нет, я хочу с вами, - заявляет Тыковка, пытаясь отстегнуть свой собственный ремень.
- Круто… - бормочет Славик, выходя из машины.
Выхожу следом, вдыхая запах прохлады и тины.
Осматриваюсь по сторонам, подходя к багажнику. Моя дочь носится вокруг, подпрыгивая и срывая отовсюду ивовые листья.
Подняв крышку, Орлов извлекает из багажника немыслимый набор всяких приспособлений для пикников, включая раскладной стол, стулья и сумку-холодильник. Топчась за его спиной, заглядываю внутрь, спрашивая:
- Мы что, с ночёвкой?
- Палатку не купил, - отвечает, проверяя набитые продуктами пакеты.
Склонив набок голову, прижимаюсь носом к его плечу, наблюдая за его загорелыми руками и понимая, как ответственно и выверено он подготовился к сегодняшнему дню, потому что помимо всего прочего в багажнике лежат тонкие пледы и толстовка для него самого. И то, что он готов провести этот вечер в компании меня и помешанной на собаках шестилетки, сжимает горло.
Наплевав на всё, обнимаю руками его талию, прижимаясь к нему всем телом и утыкаясь носом между лопаток. Славик замирает, кладя руку на крышку.
Вдыхаю запах его футболки, спрашивая:
- Ты в курсе, что кроме розового бывают и другие цвета?
- Че, правда? - спрашивает тихо, поворачивая голову.
- Да, Орлов… - бормочу, потираясь щекой о его спину и сильнее сжимая руки. - Латексный-чёрный, например…
- Охеренный цвет…
- Красный…
- Это стоп-слово?
- Это цвет моего лифчика…
- Ты в купальнике.
- Другого…
- Наденешь его завтра в “Кислоту”?
- Завтра я буду без лифчика… - обещаю, кусая его лопатку.
Глава 34. Аля
Я: “Никаких собак!”
Орлов: “Ты уже говорила.”
Я: “Я серьёзно!!!”
Орлов: “Расслабься, малыш. Заеду в восемь.”
Фейерверк невообразимого предвкушения поджигает вены, но даже сквозь этот непроглядный дурман в своей голове понимаю, что его ответ меня не устраивает!
Я: “Никаких собак!!!”
Орлов: “Ага. Никаких собак.”
Глажу пальцем дисплей и покусываю губу, медля с тем, чтобы закрыть окно переписки и, наконец-то, заняться хоть чем-то полезным! Например, своей работой, которая за эти два дня отстала от графика так, что ближайшие время мне придётся слиться со своим ноутбуком в симбиоз.
Но я влюблена, как ненормальная. По самые уши и всё прочее. Я влюблена и не знаю, как пережить оставшиеся полдня, отделяющие меня от того, чтобы услышать его голос, увидеть его лицо, пролезть в его руку своей рукой и обмотаться вокруг него. Приклеиться, прижаться, прилепиться. Потому что, несмотря на будоражащие грязные обещания, вчера после пикника мы с Тоней вырубилась прямо в машине не сговариваясь. Он отправил нас домой. Накормленных и разомлевших, как двух ленивых кошек. И теперь мне кажется, что в сутках не хватает ещё одних суток, а время летит слишком быстро!
Он ведь уедет. Стараюсь об этом не думать, чтобы не испортить то малое, что появилось у нас сейчас. Мне хочется использовать каждое мгновение рядом. Я не знаю что будет дальше, но пока я очень счастлива. Очень.
На моём лице глупейшее выражение, по-другому я не могу объяснить то, что моя мать прямо сейчас смотрит на меня так, будто впервые видит.
Вытянув перед собой Тонин сарафан, встряхивает и кладёт в стиральную машинку, невзначай бросая:
- И что ещё подарил дядя Слава?
Прячусь за кружкой чая, делая вид, будто поглощена изучением пальцев на своих ногах, выкрашенных сегодня утром в красный. Улыбаюсь шевеля пальцами, предвкушая сегодняшнюю встречу.
Я попросила маму забрать к себе Тыковку на день раньше, потому что мне просто необходимо освободить этот вечер. И эту ночь.
- Больше ничего… - звонко отвечает моя дочь, засовывая в рот остатки макарон, при этом полностью игнорируя котлету, в которую зашит кабачок. - Ну… ещё учил меня нырять, но я как-то не очень...
