Евдокия сорвалась с места, но никак не могла отделаться от шока, что эта тихоня Алевтина Александровна почувствовала себя хозяйкой в доме и стала раздавать приказы налево, направо.
Аля, быстро собралась и приложила руки к груди мужчины. Она чувствовала, как кровь циркулирует в его сосудах, но на подходе к сердцу, как будто встречается преграда и циркуляция нарушается.
— Иван, его надо срочно перенести на диван.
Мужчина сбросил тубусы в кресло освобождая руки. Он быстро перенес отца, и Евдокия наконец принесла подушки. Все вместе они соорудили ему небольшую возвышенность в районе спины и ног.
— И что теперь? — встревоженно сказала Степанида Сергеевна. Она просканировала ауру мужа. В обычном состоянии в ней всегда присутствовало фиолетовое свечение, сейчас же его свет был ближе к серому.
— Срочно вызывайте лекаря. Я только могу стабилизировать его состояние, пока не подоспеет более квалифицированная помощь.
Степанида Сергеевна не очень была уверена, что Аля научилась управлять своей силой. Но страшнее сейчас было бездействовать.
— Действуй! — лицо женщины больше не выражало никаких эмоций, оно просто стало каменным и тусклым. — Иван, срочно за лекарем!
Сын подхватил тубусы, чтобы они не попались чужим на глаза и направился в кабинет отца, где находилось передающие устройство.
Дрожащими руками Аля расстегнула ворот мужчины с позволения его жены. Снова коснулась ладонями его груди. Девушка чувствовала эту преграду, но не могла никак решить, существует ли опасность, если она сама уберет это препятствие или лучше ничего не трогать, а только ускорить саму циркуляцию в сосудах?
***
Интуиция подсказывала, что лучше убрать преграду, но идти на такой риск…
— Степанида Сергеевна, я могу помочь сейчас… — Матвей Владимирович, как вы?
Мужчина полулежал, его дыхание было затруднено, он пытался что-то сказать, но язык отказывался его слушаться. На лицо стала наползать неестественная улыбка.
Дверь распахнулась, в гостиную вошел Иван.
— Лекарь скоро прибудет. Алевтина Александровна, что вы делаете?
— Пытаюсь спасти его. Посмотрите, ему становится хуже, а лекаря до сих пор нет.
— Не подумайте, что я хочу вас обидеть, но вы только научились немного контролировать свою энергию! Вы его можете просто убить любым свои действием…
Аля послушна отодвинулась.
— Что ты делаешь, Иван, посмотри, отец еле дышит! — возмутилась Степанида Сергеевна. — Алевтина, приступай!
— Но, матушка…
— Я словно нахожусь в кошмаре. Сначала Петр, затем ты, Иван, со своим перемещением, а сейчас Матвей, — на переносице женщины сошлись две морщинки, придающие горестное выражение ее лицу. — Алевтина, приступай! — повторила решительно.
Иван был в шоке от того, что мать доверила жизнь отца неопытному магу-самоучке, но отступил в сторону.
В нем боролись здравый смысл и страсть к Алевтине, уже которую ночь он засыпал с мыслями о ней. Она незаметно проникла к нему в душу. Мужчина никак не мог избавиться от нахлынувшего внезапно любовного наваждения.
Девушка положила на грудь Матвея Владимировича ладони и почувствовала, как кровь все медленнее продвигается по сосудам. Она закрыла глаза и обратилась к своей внутренней энергии. Аля старалась не допустить ошибку, эта семья не заслуживала такой черной неблагодарности.
Энергия отозвалась теплом и большим приливом. Сливовы наблюдали, как Алю окутало белое свечение. Раньше ее сила отливала только оттенками синего, но белым — подобное происходило впервые. Чтобы это могло значить? Хорошо это или плохо? Подобные мысли возникли не только у Ивана, но и Степаниды Сергеевны.
Матвей Владимирович, наконец, смог сделать глубокий вдох, и цвет его лица приобрел более розовый оттенок — опасность миновала, можно больше ни о чем не волноваться.
Но в большой семье невозможно иметь секретов, особенно, если это касается запретного дара.
Дверь распахнулась, на пороге в сопровождении Евдокии появился младший Сливов. Прислуга своевременно донесла ему на все те странные вещи, что происходили в их гостиной. Торжественная улыбка озарила ее лицо, а взгляд наполненный ненавистью устремился в сторону Али.
Он не верил своим глазам — Алевтина светилась, словно ангел, ее веки дрогнули, и она открыла глаза. Их взгляды пересеклись. Девушка смотрела на него с вызовом не отводя глаз. Сейчас она была уверена в своих силах как никогда раньше.
Грудь Матвея Владимировича заискрила синим бисером и несколько бусинок воспарили в воздухе.
— Маг переноса! Она маг с даром переноса! — закричала на весь дом Евдокия и бросилась к выходу.
Прислуга и сама не понимала, куда она бежит, но стоило увидеть запретную магию, как тело перестало ей подчиняться, и девушка забыла сама себя.
— Остановите ее! — крикнула Степанида Сергеевна.
Иван бросился в след за прислугой, а Василий… впервые растерялся! Он подозревал девушку с самого начала в чем-то страшном, но такого и помыслить не мог!
Эта юная и боязливая особа унаследовала великую силу, ради которой маги проливали кровь много лет назад в Цароссе! Только сейчас, взяв себя в руки, он осознал, каких неприятностей им теперь никак не избежать, и поспешил на помощь Ивану.
***
За ночь снегом занесло весь город, дворники не успевали его счищать, а магам бытовикам было запрещено заниматься подобной ерундой. Император настаивал на мнении, что столица готова предоставить работу каждому без исключения и нуждается в поддержке всех своих граждан, а не только магов.
Люди расступались на улице в стороны при виде девицы, бредущей в одном платье и домашних туфлях. Холодный, морозный ветер растрепал ее прическу, а в глазах читалось безумие. Со стороны Евдокия походила на сумасшедшую, которую по чистой случайности не досмотрели, и та вырвалась в люди. В какой-то момент ее кожа приобрела серое свечение, и девушка скрылась в проулках города, чтобы не вызывать еще больших подозрений. Она плохо осознавала действительность — магия подавления полностью завладела ей и управляла словно марионеткой.
Темный, немного устрашающего вида особняк выглядел хищником, притаившемся в засаде. Калитка была открыта — приглашала войти. Девушка без малейших колебаний вошла в клетку голодного зверя. Парадный вход также был на распашку — ее здесь явно ждали. Все помещения в доме были плохо освещены, и только в конце длинного коридора мерцало тусклое свечение. Ноги сами несли Евдокию в том направлении.
Девушка толкнула дверь и посмотрела на пол. Яркая, огненно-рыжая пентаграмма с непонятными символами ослепительно вспыхнула, как только она приблизилась.
— Раздевайся! — последовал приказ.
Настолько Евдокия была под властью магии, что даже не могла разобрать толком внешность того, кто отдал ей приказ. В сознании вспыхнула волна негодования и внутренний протест, но как только появились первые проблески ее личного сознания, в голову вновь ударила острая боль.
