Книга Сердце воина - Аврора Майер

Опять это слово «Малаган». В первый раз я подумала, что мне показалось, и намеренно не стала заострять внимание. Сейчас же слово жутко резало слух и выбивало из колеи.

— Я почему-то так и подумала, что это очень полезно. И ты знаешь, ошиблась. Корм гораздо вкуснее! — сказала, дожевывая безвкусную еду, похожую на отруби, и запивая обильно водой. — Думала, что это специальная еда для заключённых, чтоб им жизнь мёдом не казалась. Ан нет! У вас, оказывается, все равны.

— Что касается еды — да. Она едина для всех. Будь ты беден или богат, но навредить себе неправильным питанием ты не сможешь.

— У нас всегда на Земле всё, что очень вкусно, то вредно. Ну там, знаешь, способствует ожирению, или портит зубы, или ещё что-то в этом роде. Сначала люди предаются удовольствию, а потом борются с последствиями. И так во всём.

— Мне кажется, смешно придавать такое значение поглощению пищи. Ты так не считаешь?

— Нет, не считаю. Это ж такое удовольствие, посидеть в кофейне и медленно, не спеша пить капучино с каким-нибудь вкусным пирожным. И наблюдать, как люди бегут по своим делам…

Эх. Прошло всего три или четыре дня, а мне этого уже жутко не хватает.

— Для нас еда — не способ получения удовольствия, а просто как топливо для машин, чтобы не переставать двигаться.

— Это, конечно, здорово. Но я бы сейчас не отказалась от чего-нибудь вредного и вкусного.

— Ты знаешь, это дело привычки. Не зная других вариантов, ты не задумываешься над тем, что может быть что-то лучше.

Рассматривала Григориана. На лице щетина, которая делала жёстче его черты. Сколько же ему лет? Сложно сказать, думаю, до тридцати или тридцати пяти. Люди по-разному выглядят. Но совершенно точно, жизнь его не была беззаботной и лёгкой. Даже сейчас, когда он вполне доброжелательно настроен, выглядит очень серьёзно и непробиваемо. Радость и улыбка на его лице проскальзывают очень редко, поэтому воспринимаются всегда как какое-то чудо. Мы впервые с ним сидели и нормально общались. Набралась смелости и спросила, боясь услышать ответ:

— Расскажи мне про свою родину. Кажется, она называется Малаган.

Он выдержал паузу, потом повернулся ко мне, посмотрел прямо в глаза так, что стало неудобно, будто хотел понять, готова ли я к этому. Потом перевёл взгляд в сторону иллюминатора и начал говорить. По мере его повествования меня всё больше и больше шокировало то, что я услышала.

— И ты удивишься, если узнаешь, почему жители наших планет похожи.

Он сделал паузу, будто ожидая моих предположений.

— Это ты сейчас удивишься! Я всё это слышала раньше. Люди с вашей планеты отправились в поисках лучшей жизни, и, возможно, это они и стали первыми поселенцами на Земле.

— Да, всё так и было, — как ни в чём не бывало ответил он.

— Знаешь, кто мне это рассказывал?

— Не представляю. Может, отец?

Я удивилась ещё больше такому предположению.

— Нет, мне это рассказал ты.

— Правда? Что-то не помню.

Я пододвинулась поближе, заглянула ему в глаза, надеясь на то, что он поможет разобраться. Он немного растерялся от такого напора.

— Конечно, не помнишь. Мне это приснилось. Но ты сидел и вот теми же словами всё рассказывал. У тебя когда-нибудь такое было?

— Нет, — коротко ответил он и отвёл взгляд.

Ситуация вызвала во мне такую бурю эмоций, что сдерживать их я была не в силах и вывалила все свои сомнения на рядом сидящего человека. Будто он мне мог помочь справиться с проблемой.

— Это началось примерно месяц назад, может, меньше, может, больше, не помню точно. Ты мне начал сниться почти каждый день. Причем сны были очень реальные. Такие, что, проснувшись, я помнила всё в мелких деталях. Я, если честно, думала, это моё воображение, но удивлялась странному выбору. Мы же с тобой никогда особо не ладили.

Глянула мельком на Григориана, он вопросительно приподнял бровь и всё так же сурово и сосредоточенно слушал. Наверное, этот момент стоило опустить, ну ладно, что сказано, то сказано.

— И вот эти бредовые рассказы про планеты, другие земли, они меня сводили с ума, потому что думала иногда, что это может быть правдой.

А теперь получается, я была права. Может, это какой-то дар предвидения?

Как ты думаешь?

Он озадаченно сидел и иногда прятал взгляд. Всё же зря я напомнила, что мы плохо ладили. Григориан чувствовал себя неудобно от такой откровенности.

— Не знаю даже. А что тебе ещё снилось? Можно проверить. Вдруг сбудется ещё что-то.

Что мне снилось ещё? Я мгновенно покрылась краской, и теперь наступила моя очередь отводить взгляд. Смотрела в звёздную даль и пыталась привести в порядок сумбур, который был в голове.

— Много ещё чего… — ответила уклончиво.

Григориан не стал допытывать меня, что скрывалось под этими загадочными словами, и я была ему благодарна.

— У нас тоже есть люди, которым открывается будущее, может, ты и правда одна из таких. И давно я тебе последний раз снился?

Вздохнула.

— Я точно не помню. Наверное, с неделю.

В голове всплыли воспоминания о последнем сне, я окинула ещё раз взглядом Григориана. Он был прямо точь-в точь таким же. Нужно побыть наедине с собой. Ушла в свой угол, который мне отделил хозяин, и пыталась привести мысли в порядок.

Григориан

Совершенно очевидно, что она помнила абсолютно всё. Даже боялся представить, что сейчас с ней творится. Сам же был безумно рад. Не знаю чему. Но боялся, что я остался где-то там, в её грёзах, и в реальную жизнь она не возьмёт даже капельки воспоминаний. Может быть, её отношение и сформировано на воспоминаниях о сне, там мы хорошо поладили. Значит, всё не напрасно.

Вдруг она подошла и нарушила мои размышления.

— А что ты сказал про моего отца? Ты его что, знаешь?

Ну а почему бы её не начать вводить в курс дела? Ведь если сразу вывалить на неё этот поток информации, ей будет сложно с ним справиться. Тем более Алекса и правда заслуживала узнать всю правду.

— Я, очевидно, знаю не всё, но имеющейся информацией поделюсь.

Арсан и Агния с планеты Малаган. Когда твоя мать была беременна, они улетели оттуда. Почему они покинули свою родину, никто не знает. Твой отец был правителем, и они уехали явно не от плохой жизни. Ты родилась уже на Земле. Арсан тебя всё это время прятал, будто чего-то боялся. Но его, насколько я знаю, всё-таки поймали и посадили. Не