обязанный, в случае необходимости, помочь и защитить. Он знал, где спрятан козлёнок… Увы, произошла путаница. Двое охранников договорились о подменах и толком не объяснили своим сменщикам задачу. Поэтому вышло так, что княжна Руфина и иномирная гостья остались без сопровождения, как только отошли от этого пастушьего домика. Мне стыдно признать столь чудовищную ошибку, и я прошу прощения.
При этом Пинрис поклонился всем девицам, потом Руфи, которая лежала с закрытыми глазами, а по мне даже взглядом не мазнул. Нормально? Впрочем, задеть меня уже ничто не могло, а вот вывести из себя запросто!
― А можно вернуться к той части, которая была «во-первых»? — я сунула руки в карманы, сама подошла к Пинрису и с вызовом посмотрела прямо в лицо. — Говорите, задание по силам? Врёте, в надежде, что смолчу? Мой козлёнок был спрятан там, где неплохо было бы иметь крылья, чтобы его достать! Что это, если не покушение на мою жизнь? — голос звучал холодно и требовательно, хотя объяснений я не ждала. — Вы с самого начала меня возненавидели, только в упор не понимаю, за что. Я не просилась в ваш «чудный» мирок и на этот отбор, а вы прямо таки мечтали избавиться от человечки! Может, надеялись, что в этот раз, наконец, получится? Что я убьюсь на той проклятой скале? За мою смерть вам ничего бы не было, а чуть что, так можно всё на охранника свалить, что вы и сделали.
― Прекрати! У меня в мыслях такого не было! И какая ещё скала? — взорвался распорядитель, но я вскинула руку, требуя не перебивать.
― Это далеко не всё! Вы видели, что княжна не здорова, но не запретили проходить испытание! Когда вы узнали про охранников? Почему сразу не отправили людей на поиски меня и Руфины?
― Я не намерен оправдываться перед тобой, человечка! — Пинрис побледнел, но ринулся в атаку. — Ты довольно наговорила, и за одно это можно было бы упечь тебя в темницу. К счастью, ты опоздала с возвращением, и больше не участвуешь в отборе. Чушь про крылья расскажешь во дворце, если доберёшься. Чтобы найти козлёнка, привязанного в поле, крылья ей понадобились, а! — он презрительно усмехнулся, пригладил волосы и с издёвкой поклонился: — Не смею вас больше задерживать, иномирная гостья. Топайте к Её величеству, пусть она с вами разбирается.
Достав карту, я невозмутимо сунула её в лицо распорядителю.
― Крест стоит на горе? Или я слепая?
Пинрис вырвал у меня из рук карту и хотел отшвырнуть, но, скользнув взглядом, заткнулся. Вся спесь слетела.
― Что такое? — Эйдан, как и все, заметил ступор седого вельможи.
― Похоже, вам действительно лучше сменить распорядителя, Ваша Светлость… — пробормотал Пинрис и повернулся к Руфи, которая выглядела уже не такой бледной, кажется, вонючее лекарство действовало. — Княжна, вы сохранили карту?
Ру кивнула и попыталась достать её из кармана юбки-брюк для верховой езды.
― Не напрягайся! — я подбежала к подруге и сама вынула смятый клочок бумаги.
Глядя на него, Пинрис посерел ещё больше.
― Иномирянка… Ты забрала козлёнка со скалы? — глаза мужчины были полны ужаса, смешанного с восхищением и недоверием.
― А что вы так удивляетесь? Где спрятали, там и забрала. Всё согласно вашей карте.
Эйдан, устав от загадок, забрал у него оба рисунка, глянул и тихо выругался сквозь зубы.
― Похоже, в этом испытании всё пошло не так, да? — если бы взгляд мог убивать, по сараю уже валялись бы ошмётки Вернона Пинриса. — Вы перепутали карты. Ту, что предназначалась крылатой, отдали иномирянке, и наоборот.
― Многих участниц пришлось будить подолгу, я переживал, что не все успеют справиться до утра. Княжна и посланница королевы оставались последними, я спешил, — пробормотал седой и виновато воззрился на меня, причём совершенно искренне. — Не знаю, как ты справилась, человечка, но прошу прощения. Не думай, что я желаю тебе зла и подстроил это намеренно. Не должна была ты там оказаться…
Нет, ну вот как можно быть настолько невезучей, а? Я смогла лишь грустно усмехнуться в ответ. Перепутал он… Нормально. Никого не перепутал, а нам с Руфи и карты поменял, и охранниками не обеспечил. Зато хоть стало ясно, кто за мной тащился от самой ограды княжеского сада. Классно быть победительницей по жизни…
― Но, — мысли быстро перескочили на другое, — если я нашла козлёнка Руфины, она нашла моего, то чей же третий? Хотя, хорошо, что его кто-то не забрал. Собственно, если бы я не услышала его колокольчик, то и княжну не нашла бы.
При этих словах лицо князя дёрнулось, как от резкой боли.
― Козлёнок… Да… — распорядитель никак не мог взять себя в руки, и мне даже как-то жалко его стало. Чего уж тут злорадствовать, когда человек раскаялся и повинился… — Так вот… Как я сказал, почти за всеми участницами следили охранники. И мне доподлинно известно, что одна из девушек не искала козлёнка. Она дошла до этого домика и спряталась в кустах, растущих чуть в стороне. А утром, повалявшись по земле, чтобы испачкать одежду, пришла в слезах и заявила, что обошла всё, но так и не нашла малыша. Ещё пожаловалась, что подвернула ногу, и ей очень больно. Так, госпожа Сарита?
Пинрис, наконец, собрался и снова стал прежним суровым сморчком, чему я порадовалась. А то как-то даже неловко было видеть его таким растерянным… Он же предводитель нашего сплочённого серпентария, так сказать. Хотя… Я же вылетела с отбора! Теперь кобры отдельно, иномирянки отдельно, как мухи и котлеты.
Тем временем распорядитель подошёл к волоокой красотке, сидящей на лавке с перевязанной лодыжкой. Вид у брюнетки был, и правда, изрядно измызганный, кажется, даже я выглядела опрятнее.
― А это она виновата! — вскочила эта хромоногая сороконожка и ткнула в мою сторону пальцем. — Она моего козлёнка забрала, поэтому я его и не нашла. А охранник ваш врёт! Он, наверное, как и те два, куда-то ушёл, а потом напридумывал небылиц. Посмотрите на меня! Я всю ночь по лугам и горам лазала, а вы… Вы…
Чернявая картинно разрыдалась и уселась обратно, потирая, якобы, пострадавшую ногу.
― Готовы подтвердить свои слова над Водой правды, госпожа? — Пинрис был непрошибаем и даже прекрасен в этот момент. Вот тут я уже злорадствовала вовсю!
Сарита на пару секунд зависла, глаза метались по сараю, а в черепушке, судя по всему, так же метались мысли и тараканы. Не знаю, кто победил в гонке, но девица вскочила, гордо расправила плечи и пошла, совершенно
