я изредка притрагиваюсь к чашке зелёного чая.
Хотя, ладно, не чашке, одноразовому стаканчику постепенно остывающего кипятка с обычным чайным пакетиком внутри.
И всё это молча. Словно все вдруг онемели.
— Ты вообще понимаешь...
— Учись меня понимать...
Оба замираем от смеха Никиты. Заговорили одновременно? Отлично. Артём призывает взглядом продолжить, мол, давай, блесни.
А блесну!
— Ты вообще понимаешь, Артём, что не всем дано понять твою голову!? И вообще...
— Пап, она сказала, что ты странный.
Кивает сыну.
— Так учись меня понимать, а не думать сначала за себя и за того парня. Если не получается, переспрашивай, Котова, и не беги сломя голову...
— Свет, он сказал, что хоть он и странный, но ты постарайся...
Киваю. Ага, постараюсь...
Залпом осушаю чай. Артём спокойно делает ещё один глоток.
— Тебя Нина с Котовым заждались.
— Опять? — Вырывается. — А... Ладно.
Переспрашивает.
— Опять!? Ладно?
— Он будет принимать у неё диплом.
— И что?
— Помогает ей...
Никита опять хохочет, не то от Нины, не то от нас. Артём усмиряет сына взглядом и бросает мне:
— У тебя дома, я верно понял?
Кивнула. Прищурился.
— Мне это не нравится.
— Ну, Нине говори, она скорее всего преподавателя выбирала...
Никита вдруг обрывает.
— Не, Свет, папа не про это.
— А про что?
Мальчишка вдруг смотрит на потолок и вздыхает, словно я и правда настолько... Что они хотят!? У меня до сих пор в ногах вата, в груди свинец, а в голове опилки. И я не знаю, когда это уже отпустит.
— Погоди... Я же спросить хотела... Ты вчера заезжал к Нине с вещами?
Кивнул.
— А кто... Вещи кто занёс? Ты сам?
И его уголки вдруг поползли тихонечко вверх, обещая не самый "прикольный" ответ.
— Да, мы познакомились.
Сминаю стаканчик в руке...
— Прекрасно!
— Что в этом такого?
Никита открывает вторую баночку. Где-то рядом вздыхает буфетчица явно по своей женской доле, но сейчас с ней бы я согласилась.
Это поэтому Котов ТАК улыбался? Или все-таки Нина? По-че-му с Артёмом одни проблемы?
Хотя какая разница, что там подумает почти бывший муж, да и "взрослый мужчина" же приезжал к Нине, да?
Нет.
— Отвезите меня домой, пожалуйста.
Оба кивнули, опять замолчав.
Буфетчица побежала закрывать окно с микропроветривания, негодуя на дождь и вдруг поднявшийся шквалистый ветер, что ломает ветки о стёкла.
Стихия бушует, словно выплескивая из меня всё, что накопилось.
И нет, понять его — это какой-то вечный ребус, не иначе. Оно мне надо? Видимо, надо.
Касаюсь губ, уловив собственный жест только по факту... Смотрю, как он опять улыбнулся, всё поняв. Кивнул, немного вставая и забирая из моей руки смятый стакан.
Забирает пустые формочки у сына.
— Никит, а ты по Нине не соскучился?
— Не, пап, она меня вконтаче достала!
— Жаль, очень жаль.
И что это опять значит? Напроситься хотел или...
— Переночевал бы с Ниной у них, а то у Светланы вдруг появились неотложные дела.
Оба одновременно.
— Какие?
Артём оборачивается от урны, уже чему-то смеясь.
— Да так, мой мальчик... Ну, нет, так нет. По домам?
Кивнули.
Только почему я покраснела? И губы вдруг зажгло.
— Проводи больше времени с сыном!
Кивает, вдруг обескураживающие спросив:
— Так, Никит, объясни, только ей можно потрепать тебя по голове, или отцу ты тоже доверяешь?
Мальчик перевел удивленный взгляд на меня и вдруг рванул вперёд...
Артём вздохнул, потирая лоб.
— Он к машине, не бойся, не потеряется.
Взял мою руку, шаг от шагу сжимая ладонь. И я начинаю поражаться этому человеку.
— Артём, я не пойму...
— Спрашивай.
— Вот сейчас, смотри: ты же не получил нужный тебе ответ от Никиты и заставил его сбежать, да!?
Пропел.
— Тебе опять показа-а-алось.
— Да конечно! Ты же постоянно так делаешь... Это всё какой-то план, да!? Ты настолько хитро выдуманный? Что с Ниной, что со мной, что даже с ним...
Остановился.
— Перестань считать меня Коперфильдом. Я просто рыба-ёж, не больше.
— Перестань так непонятно изъясняться, и люди к тебе потянутся!
Улыбнулся, вдруг рванув руку на себя и поймав моё замешательство. Легко коснулся щеки, сразу отстранившись.
— Глупышка, мне и так с тобой неплохо... Так, говоришь, муж заезжает?
— Опять...
Тихонько ступили на лестницы.
— Я просто спрашиваю, Света. — Довольно пропел. — Интересный он у тебя, уведут же...
— Ты опять... Это... Погоди... Ревность?
Кивнул.
— 10 из 10.
— Перестань, уже не смешно...
Обернулся, ненадолго посмотрев. Кивнул...
Весь путь в машине даже не взглянул, только обменивался парой фраз с сонным Никитой, прося его дотерпеть до дома...
"До дома"... Почему мне так неуютно выходить на своей улице? Словно не хочется покидать этих двоих. Словно что-то за вечер не сказано, словно что-то так и не решено.
— В субботу заберу, Свет.
И всё... Даже не поцеловал. Только шины шаркнули рядом.
Снова оборачиваюсь к подъезду, быстро добегаю до козырька, снова вижу свет в своих окнах, вздыхаю, понимая, что весь этот розовый аттракцион Нининого присутствия даже не думает заканчиваться.
Никита! Сегодняшнее... Вот, что не решено.
Роковым сочетанием
Света, ты подумай!
Дома ждала мама... И Тим, и Нина, что не иначе как от ауры тещи её любви сникла и засела "Над дипломом" у себя.
Моя родная женщина вдруг решила, что обязана воспылать любовью к ближнему своему и задавить этой любовью.
Поэтому её рука почти сразу легла на мою, Тим заварил чай, а она по-матерински заглянула в глаза.
— Светочка, сердце мамочки не обманешь... Вы поссорились? Понимаешь, в парах, что живут не первый год вместе...
— Нет.
Муж подтвердил.
— Может быть, пропал огонёк или с детками не получается? Я, конечно, очень хочу внуков, но если есть проблемы...
Убираю руку, чувствуя себя настолько нелепо, что в ответ нервно смеюсь.
Тимофей убеждает в обратном, в том что... Что? Что сказать? "Огонька" не было, у нас были угли былых ран, а дети... Да почему они считаются верхушкой, смыслом семейной жизни?
Почему?
Особенно, если нет любви.
И пока мама улыбается, пытаясь задобрить нас, пока говорит, что так сильно нас любит, пока Тимофей не знает, куда себя деть, и я не знаю, как сказать, что просто хочу быть одна, не обидев при этом их.
Я думаю,
