выбросил не подлежащие восстановлению обеденный стол и стулья в палисадник, когда начинает звонить мой телефон. Мое сердце замирает, как всегда, и становится только хуже, когда я достаю его из кармана и вижу, что на меня смотрит имя Эвана.
Проходя по дому, я быстро проскальзываю в раздвижную дверь и не останавливаюсь, пока не оказываюсь в нескольких дюймах от того места, где вода набегает на берег.
— Босс, — говорю я, как только он касается моего уха.
Я возношу безмолвную молитву, чтобы сегодня не наступил тот день, когда все это закончится. Но я уже знаю, что это бессмысленно. Глубоко в моем животе сидит тяжелый комок страха. Мое подсознание уже знает, что вот-вот сорвется с губ Эвана. Невысказанные слова текут по моим венам, как яд, леденя меня изнутри.
— Пришло время вернуть мою девочку домой, Деймон.
Несмотря на нежелание реагировать на его заявление, весь воздух вырывается из моих легких, когда разочарование поражает меня с силой гигантского реактивного самолета, мать его.
— Все улажено? — Спрашиваю я, придавая своему тону легкость, которой я определенно не чувствую.
— Да. Мы пришли к соглашению, которое не позволит ей вмешиваться.
— И что это? — Подсказываю я, желая убедиться, что согласен с тем, что не собираюсь вести свою девочку прямо в зону боевых действий.
— Ты в отпуске, Деймон. Детали не имеют значения. Для нее безопасно возвращаться домой.
— Тебе не кажется, что—
— В эти выходные у Кассандры день рождения. Она хочет, чтобы ее дочь была здесь, чтобы отпраздновать с ней.
Мне почти удается проглотить то, что я действительно думаю по этому поводу. Вы всегда можете положиться на Кассандру, которая попытается скрыть уродство этой жизни, наложит на лицо косметику и будет веселиться, как будто в мире все хорошо.
— Верно, — бормочу я, мои внутренности болезненно скручиваются.
— Охрана усилена. За ней все время будут присматривать.
Чертовски здорово.
У меня подкашиваются ноги, и я падаю на задницу.
— Все в порядке, сынок?
— Да. С нетерпением жду возвращения.
— Как продвигается учеба?
Мои мысли возвращаются ко вчерашнему занятию в обнаженном виде. — Э-э… — Я запускаю руку в волосы, дергая до тех пор, пока боль не становится сильнее моего желания, когда я думаю о том, как она сидит верхом у меня на коленях, ее сиськи прямо у моего лица, когда она допрашивала меня. — Да. Хорошо.
— Моя Калли — ангел. Я полностью в ней уверен.
Мне нечего на это сказать. Мое сердце слишком занято тем, что разбивается на миллион крошечных кусочков.
— Дай мне знать, когда тебя ждать домой.
— Идет. Если что-то изменится, дай мне знать, — говорю я, надеясь и молясь, чтобы в ближайшие пару часов что-нибудь началось и остановило нас от возвращения.
У нас есть еще неделя до начала занятий. Мы легко могли бы остаться здесь подольше. Ну, мы могли бы, если бы не чертов день рождения королевы Кассандры.
— Скоро увидимся, — говорит он, и его тон говорит мне, что здесь нет места для споров.
Он вешает трубку, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще. В ту секунду, когда наступает тишина, моя рука опускается, а вместе с ней падает и сердце.
— Черт, — выдыхаю я, глядя на море, раннее утреннее солнце заставляет волны переливаться обещанием нового дня. Все это время тьма вцепляется в мои внутренности, когда мой мир начинает рушиться вокруг меня.
Возвращение в Лондон фактически означает подписание свидетельства о смерти всего, что мы здесь построили. Больше никаких ночных купаний голышом с моей девочкой. Больше никакого грязного душа или ленивого утра. Больше не будет… ее.
Уронив голову на руки, я закрываю глаза, борясь за то, чтобы удержать все, что я узнал о себе здесь. Сила, которую дала мне Калли, чтобы встретиться лицом к лицу с несколькими моими демонами и принять ее помощь.
Как я могу вернуться в свою квартиру без этого? Без ее мягкой улыбки, ее нежных прикосновений, ее отчаянных криков о большем.
Я понятия не имею, как долго я сижу там, утопая в собственной печали и жалости к себе. Но солнце намного выше в небе, и оно начало обжигать мою кожу некоторое время назад.
Я наполовину ожидал, что она проснется и придет искать меня, но от нее не было никаких признаков.
Понимая, что Эван хочет, чтобы она вернулась домой как можно скорее, я в конце концов поднимаюсь на ноги и направляюсь к дому. Каждый шаг причиняет боль, мое сердце становится пустее, а душа темнее с каждым шагом, который я заставляю себя сделать.
К тому времени, как я проскальзываю в гостиную, я снова воздвиг стены так высоко, что, клянусь, ничто не сможет коснуться меня.
Я становлюсь пустой версией себя, которой был так долго, что забыл о существовании мальчика, которым я когда-то был.
Мои шаги замедляются, когда я переступаю порог спальни и нахожу Калли все еще крепко спящей, стянув одеяло до пят, открывая мне всю длину своего тела.
У меня текут слюнки, когда я пробегаю глазами по ложбинке у нее на талии и спускаюсь к ее круглой, восхитительной заднице.
Мой член шевелится в предвкушении, но я уже знаю, что мы туда не пойдем.
После прошлой ночи это произошло как нельзя кстати.
Наша последняя встреча оставит у нее воспоминание о том, какой я на самом деле жестокий, эгоистичный, разрушительный мудак.
Таким она должна меня помнить. Это то, что ей нужно. Потому что, если она не возненавидит меня, если она попытается бороться за меня и позволит мне хотя бы на секунду поверить, что мы могли бы быть кем-то за пределами нашего маленького кусочка рая здесь, тогда я сломаюсь и сделаю что-нибудь глупое, например, пойду к Эвану, умоляя отдать мне его дочь. Поступить так было бы все равно что выписать себе смертный приговор.
Черт.
Как я могу просто уйти от нее?
Я всю свою жизнь учился быть сильным. Всегда выходить победителем из любой ситуации. И я это делал. До этого момента в моей жизни ничто не могло победить меня.
Но есть она.
Мой ангел.
Мое утешение.
Мое все.
Теперь мне просто нужно придумать способ построить будущее без нее.
Ради нее.
Потому что, несмотря на то, во что она пытается заставить меня поверить…
Она заслуживает лучшего, чем я.
Запирая последнюю частичку Николаса, я натягиваю маску и приступаю к тому, что мне нужно сделать.
Моим приоритетом всегда была она. Держать ее в безопасности. И это прямо сейчас ничем не отличается.
— Прости, Ангел.
17
КАЛЛИ
Солнечный свет заливает комнату, обжигая мои глаза сквозь закрытые веки, когда Деймон раздвигает шторы, немедленно будя меня.
Очевидно, у него есть планы на это
