группу.
Но тогда, не то чтобы я мог судить. Belle's Beauty ориентирована на женщин среднего возраста, заботящихся о своем здоровье, а я, может быть, и забочусь о своем здоровье, но я определенно не женщина.
Сазербург бросает взгляд через стол. Его глаза находят мои, и он опускает подбородок.
Я отвечаю на жест. — Мистер Сазербург. Рад вас видеть.
— Мистер Алистер, я с нетерпением жду этого выступления. Belle's Beauty славится чистотой как в рецептуре продукта, так и в производстве. Мы слышали замечательные вещи.
— Я с нетерпением жду возможности доказать, почему мы заслужили такую репутацию.
Он улыбается и делает знак своей команде. — Давайте начнем.
Кения подбегает к ноутбуку и нажимает кнопку. Презентация выскакивает на раскрывающийся экран.
— Во-первых, я хотел бы выразить свою признательность за эту возможность. Для нас было бы честью работать с таким ориентированным на клиента брендом, как Baby Box. — Слова слетают с моего языка, как рыбий жир, который моя мать заставляла меня принимать в детстве.
Доведи это до конца, Алистер.
— Я специалист по обработке данных. Как вы знаете, Fine Industries была основана на убеждении, что данные так же надежны, как человеческая интуиция. Может быть, даже больше, потому что так меньше места для ошибок. — Раздаются смешки. Я не хотел, чтобы эта реплика была смешной. — Давайте начнем с данных, а затем я объясню, почему Belle's Beauty и Baby Box — идеальное сочетание.
Команда Сазербурга делает заметки, пока я говорю, но это больше похоже на способ отвлечься, чем на проявление интереса. Сазербург ни на дюйм не сдвигается со своего стула. Выражение его лица остается неизменным на протяжении всей моей презентации, ничего не выдавая.
— В заключение, — я указываю на последний слайд, — Бэби Бокс и Belle's Beauty — это брак, заключенный на небесах.
Загорается свет.
Никто не двигается.
— Звучит… интересно, — говорит Сазербург.
Я изучаю его морщинистые черты. Это трудно интерпретировать. ‘Интересно’ — хороший знак или я просто провалил эту подачу?
Он трет глаза, как делает Белль, когда я бужу ее слишком рано.
Тогда это нехороший знак.
Большую часть своей жизни я работаю с компьютерами. Введите код, он либо выдаст результаты, либо нет. Промежуточного звена нет. Никаких оттенков серого.
Людей не так легко вычислить. Я не могу сказать, Сазербург просто обрабатывает информацию или он действительно отключен.
Проходит еще один такт.
Тревожные звоночки звенят у меня в голове.
Я изо всех сил пытаюсь сохранить то, что кажется угасающим интересом. — Благодаря полученным данным мы наблюдаем все больше и больше изменений в культурных нормах и ожиданиях. Каждое поколение вносит свой уникальный вклад в воспитание детей. Данные показывают, что у этого поколения дети появляются позже в жизни.
Сазербург смотрит вниз и теребит что-то на своей рубашке.
— Прошли те времена, когда матери коллективно откладывали заботу о себе в сторону в пользу воспитания семьи. В культурном плане женщины полны решимости иметь все. Они хотят выглядеть красиво, бегая за своими малышами. Почему они должны отказываться от самих себя, когда они выполнили работу по появлению человека на свет?
Сазербург зевает.
Черт возьми. Это моя доставка? Это данные?
Почему тишина? Почему нет вопросов?
Мне нужны тела, наклоняющиеся вперед. Мне нужны глаза, искрящиеся интригой.
Я бросаю взгляд на свою пиар-команду. Они ерзают на своих стульях. Кому-то придется написать чертовски хороший отчет, объясняющий, где мы пошли не так.
— Что вы думаете? — Я пытаюсь высказать свое мнение свободно. — Это гибкая концепция. Мы готовы работать с вами, чтобы сосредоточиться на ракурсе, который наилучшим образом подходит для бэби-бокса.
Сазербург встает и застегивает куртку. Улыбка на его лице напоминает мне о том, когда у Белль бывает запор.
Его команда тоже поднимается.
— Спасибо, что уделили мне время, мистер Алистер. — Человек, который говорит, — один из помощников в конце стола. — Мы ценим, что вы пришли сюда, и мы свяжемся с вами, если у нас возникнут какие-либо дополнительные вопросы.
Черт возьми.
Мне не нужен алгоритм, чтобы сказать мне, что у меня чертовски мало шансов заключить эту сделку. Но поднимать руки при первом же препятствии на дороге — это не то, как я действую. Если бы я останавливался каждый раз, когда кто-то захлопывал дверь у меня перед носом, Fine Industries никогда бы не существовала.
Черт, Белль никогда бы не существовала. Клэр не обращала на меня внимания в первые несколько раз, когда я пытался поговорить с ней.
Я знаю, что могу переломить ситуацию, если они скажут мне, где мы допустили ошибку на поле.
Моя команда по связям с общественностью начинает перешептываться между собой.
Кения выглядит взбешенной.
Я поворачиваюсь лицом к Сазербургу, который направляется к двери. — Мистер Сазербург.
Он останавливается.
— Baby Box является признанным брендом уже более десяти лет, но Belle's Beauty существует всего шесть. Мы хотели бы услышать ваши мысли, прежде чем вы уйдете.
— Мои мысли? — Он возвращается на свое место.
Я слышу, как моя команда по связям с общественностью издает коллективный вздох облегчения. Сазербург, может, и потешается надо мной, но, по крайней мере, он больше не в разъездах.
Он откидывается на спинку стула и, прищурившись, смотрит на проекции. — Мистер Алистер, я осведомлен о твоем опыте работы в области технологий и вижу, что ты применил его к своей презентации. Твоя подача была очень… технической. Наполненной данными. И мне стало смертельно скучно.
Это удар кинжалом в грудь.
— Смертельно скучно? — Бормочу я.
Пиар-команда гробово молчит. Если мы упустим эту возможность из-за невзрачной подачи, я возьму ответственность на себя. Как и должен. Но я также ожидаю, что пиар-команда также возьмет на себя ответственность.
— К сожалению, и я здесь стараюсь быть настолько добрым, насколько могу, — вздыхает Сазербург, — это бессердечно. Здесь нет жизни. Нет чувства связи с аудиторией. Я знаю, что все дело в деньгах и данных, мистер Алистер, но клиент этого не узнает. Мы должны подойти к этому с такой точки зрения, которая ставит их на первое место.
Выражение моего лица остается бесстрастным, но внутри я вся съеживаюсь. Вводимые данные были моим дополнением к презентации. Я подумал, что это верный способ убедить Baby Box в сотрудничестве. Люди могут отрицать чувства, но они не могут отрицать факты. Твердые цифры — единственная непреложная правда.
Сазербург изучает меня, как будто ждет, что я встану на колени и буду умолять дать ему еще один шанс. Я не собираюсь этого делать.
Моя подача была мусорной.
Прекрасно.
Я приму критику как мужчина, но я подвожу черту под пресмыкательством. Должно
