грозные выражения, от которых кровь стыла в жилах — «оказать полное содействие», 'возглавлять командование батальоном, полком, дивизией и др. Будоражили и подписи — Берия, Сталин. — Если нужно, задержим весь медсанбат или без нее поедите.
Увидев подписи верховного главнокомандующего и наркома государственной безопасности вместе, полковник непроизвольно встал. Даже начал воротник застегивать на верхнюю пуговку. Проняло, сразу было видно.
— Сейчас, товарищ майор. Подождите немного здесь. Я распоряжусь, — он пошел к выходу из палатки. — Может чайку пока выпьете, — майор нетерпеливо качнул головой. — Понял. Сейчас…
Не прошло и пяти минут, как в палатку пошла миниатюрная девица в сером полушубке и медицинской сумкой через плечо. Из под ее зимней шапки выглядывала белоснежный бинт, намекавший на ранение. Смотрела испуганно, непонимающе. Тонкими пальчиками перебирала ремень сумки.
— Товарищ Замкова Светлана Сергеевна? Присаживайтесь, чего стоять? — она опустилась на самый краешек скамейки. Видно было, что в любой момент была готова вскочить и вытянуться по стойке смирно. Похоже, военврач ее сильно напугал предстоящей встречей. — Успокойтесь, Светлана. Можно вас так называть? Слушайте внимательно. Вспомните, ваши последние дни в госпитале, — девушка всхлипнула, совсем по-детски, вытерла носик рукавом. — Отставить слезы!
Та тут же выпрямилась. Замерла, внимательно смотря на майора.
— Мне нужно знать все, что вы можете вспомнить о бойце Гвене Найденове из 324-ого полка. Его привезли к вам после боя на Волоколамском шоссе, — Судоплатов положил на стол блокнот и приготовился записывать.
— Помню, конечно, помню, товарищ майор государственной безопасности, — девушка хотела было вскочить с места, но ее остановили. — Он же герой! К нам товарищ генерал приезжал, чтобы его наградить. Ой! — вдруг всплеснула она руками, видно, что-то особенное вспомнив. — Он же мертвый был! Его с проникающим ранением в живот привезли! Все нутро осколками посекло, даже шить нечего было. Доктор тогда сказал, что боец и до ночи не дотянет. А он выжил!
Карандаш Судоплатова порхал, словно невесомая бабочка, над блокнотом. Листок за листком заполнялся убористым почерком майора. Сейчас ничего нельзя было пропустить. Ведь каждая деталь могла пригодиться.
— … Утром мы приходим, а он на кровати лежит здоровенький…
Майор задумчиво куснул кончик карандаша. Странности вокруг этого бойца лишь множились, причем в какой-то неимоверной бесконечности. Все продолжало закручиваться в неимоверный клубок удивительных событий, фактов и явлений. Здесь были намешаны и колдовство, и воскрешение, и уничтожение десятков грозных боевых машин.
Ему все сильнее и сильнее хотелось встретиться с этим человеком.
— Доктор точно не ошибся? Может из-за усталости просто показалось? — предположил Судоплатов, пытаясь объяснить воскрешение бойца. — Подумай хорошенько. Не спеши с ответом.
Та, чуть подумав, покачала головой. Ничего она не ошиблась. Во время операции рядом с доктором стояла и все сама видела. Здесь не было никакой ошибки, о чем она снова и сказала майору.
— Точно ожил, товарищ майор. Собственными глазами его раны видела, — упрямо повторила девушка. — А утром на животе только шрамы остались…
— Уверена, значит, — недоверчиво пробормотал мужчина, ища на ее лице хоть какие-то признаки обмана. Но ничего не находил. — Где мне теперь искать этого Найденова?
Она чуть помолчала и добавила:
— В плену он. Я, когда упала у стенки, то все видела. Немцы вели его и товарища генерала к грузовику, а после все поехали на запад.
Вздохнув, Судоплатов опустил голову. Ситуация была полный швах. Тот, кого он должен был разыскать, оказался в плену. Это настоящий провал задания, кто бы и что ни говорил. Он опоздал.
— Плохо, очень плохо…
Но он не был бы тем Судоплатовым, который вместе со своими людьми наводил ужас на немцев еще в Испании, если бы сейчас поднял руки и сдался. В голове уже прокручивался один план за другим. Весь его диверсионный опыт говорил, что еще не все потеряно и можно повернуть ситуацию себе на пользу.
— Нужно как можно скорее доложить…
Глава 14
* * *
Окружной распределительный лагерь № 103. Протекторат Моравия. Дистрикт 12.
Признаться, лагерь для военнопленных сильно впечатлил Гвена. Больше суток, пока он осваивался и приходил в себя, ходил с разинутым ртом и широк раскрытыми глазами. А он уже думал, что этот мир его больше ничем не сможет удивить. Оказалось, ошибался.
— … Скажи мне, Я…я…ков, — имя его нового товарища было непривычным для языка и его не сразу получалось выговорить. Попозже, конечно, он приноровился и у него получалось гораздо лучше. — Почему это все так? — друид обвел рукой вокруг себя, и сразу же наткнулся на недоуменный взгляд соседа по деревянной лавке. Тот явно не понимал вопроса. — Для чего здесь все так расчетливо? Это место словно строил хороший лекарь или алхимик, у которого для каждого инструмента есть свое определенное место. Он никогда не допустит беспорядка, у него все при деле.
Товарищ слушал, не выказывая ни малейшего желания отвечать. Хотя по лицу видно было, что сказать ему есть что.
— … Я правда не понимаю, — продолжал Гвен. — Каждый барак выровнен по линии. Все дорожки ровные, посыпаны чистым желтым песком, выкрашены камни. Каждый день мы переносим камни с одного места на другое, а потом обратно. Все здесь словно какой-то механизм… Подожди. Или это часть их веры? Они верят в Бога, который завещает все делать именно так? Я знаю одно племя, которое поклонялось покланялось огромной человекообразной обезьяне-людоеду. Вот они и приносили ему в жертву чужаков.
Наконец, Яков пошевелился. Похоже, созрел для разговора.
— Вот же тебя проняло, земляк, — усмехнулся он. — Ты из какой дыры, вообще? В лесной берлоге что ли родился и жил? Это же немцы, фашисты и их проклятый орднунг. Уверен, они и в аду бы тоже все так устроили. Все котлы бы с кипятком покрасили, на чертях кители со штанами выгладили и пытки по расписанию делали.
Выдав все это, Яков громогласно заржал. Видимо, эта шутка ему очень понравилась.
— Единственное, что мне приходит на ум — у них нет души, — друид не очень понял, что ему хотели сказать. Про этот самый орднунг он, вообще, первый раз слышал. — Только существо без души способно убивать себе подобных таким образом. Да, да, у них нет души.
— Есть душа, нет души. Какая разница? Суки они, — вздохнул Василий, вновь став серьезным. — Они же нас за людей не считают, Гвен. Унтерменшами, недочеловеками, нас называют, а себя — сверхлюдьми, ариями…
Гвен качнул головой. Это ему было знакомо. Султанат Валтана в его мире тоже называл соседей животными, недостойными жизни. Мол, они — это божьи дети, а их враги — демонические отродья. Значит, такова природа человека и, к сожалению, она не зависит от мира. Наша суть в жестокости ко всему, что нас окружает.
— Ладно, дружище,
