усобица среди кочевников или демографический всплеск в одном конце степи быстро передается соседям – те сдвигаются, толкая следующих соседей, и это возбуждение распространяется, со слабым затуханием, на всю степь. Мы знаем, что в 4 веке в Европу вторглись гунны, в 6 веке – авары, в 9 веке – мадьяры, за ними печенеги, но проследить всю цепь причин, вызвавших эти вторжения, мы не можем. Зато ясно, почему в том или ином веке таких вторжений в Европу не было: это значит, что с востока ее прикрывала мощная оседлая держава. С середины 7 века до середины десятого роль такого амортизатора играл Хазарский каганат; только в начале 9 века среди хазар вспыхнули усобицы, и тогда мадьяры и печенеги прорвались через ослабевший кордон. После разгрома хазар Святославом Русь сама оказалась в роли восточного щита Европы. Святослав не предвидел этого нежелательного последствия своей блестящей победы, нападение печенегов на Киев застало его врасплох, вдали от родины, и вскоре он погиб в борьбе с ними.
Владимир оказался на высоте положения: созданные им “заставы богатырские” остановили натиск печенегов, и почти до конца XXI века Русь будет жить спокойно. Но потом в Причерноморье вторгнутся новые кочевники половцы. Киевская держава к этому времени ослабеет, и разобщенные русские княжества будут отражать половецкий натиск с большим напряжением сил: об этом свидетельствует “Слово о полку Игореве”. Однако то же “Слово” отразило и другой процесс (который подготавливает великое будущее Русской державы на севере и востоке) – сильное влияние на степняков зрелой культуры Руси, интенивный торговый обмен и родственные связи между русскими и половецкими князьями. Вспомним, что сам князь Игорь – внук половчанки и впоследствии – свекор половчанки. К концу 12 века русско-половецкий симбиоз зайдет очень далеко. Не случайно одной из главных причин военного столкновения Руси с монголами стал тот факт, что русские отказались выдать новым пришельцам их врагов, своих союзников – половцев.
А что творится на другом конце Степи - в китайском мире? В начале 10 века погибла в мятежах великолепная империя Тан, и страна распалась на независимые уделы. Это соблазнило степняков-киданей, которые захватили весь север страны; позднее от их самоназвания произойдет русское название великой страны – “Китай”. В середине 10 века юг и центр Поднебесной державы были объединены полководцем Чжао Куан-инем, основавшим новую династию Сун. Но отвоевать север страны не удалось – напротив, “железная” киданьская империя Ляо разбила сунские войска, и южане согласились платить ей дань. Вскоре оседлые скотоводы запада – тангуты – провозгласят свою недолговечную империю Си-Ся. Такой “мелкий империализм” - просто демонстрация “варварами” своего равноправия с могучей и грозной прежде китайской державой. Вспомним, что и Владимир Киевский, женившись на византийской царевне, стал чеканить золотую монету и носить пурпурную обувь – по византийским нормам, это подобало лишь императору.
Однако Киев далек от Константинополя с его соблазнами утонченной жизни и абсолютной имперской власти. Восточные же кочевники, захватив густо населенные китайские земли, вынуждены для управления ими использовать местных чиновников, а те быстро перевоспитывают новых владык на свой лад. В итоге молодая “варварская” империя проводит прежнюю политику агрессии против слабых соседей, так же давит налогами китайских крестьян. Те бунтуют, а соседи-кочевники проникаются ненавистью к удачливым соперникам, и вскоре молодая империя гибнет от тех же причин, что ее предшественница. Так будет с державой киданей – в начале 12 века ее разгромят лесные племена Приамурья - чжурчжени. Укрепившись в Поднебесной, они станут притеснять чуждых им степняков; те в ответ создадут грозную военную машину Чингисхана, которая захватит весь Китай и еще полмира …
Но не только войнами занят Дальний Восток! Китайская цивилизация продолжает свое многовековое развитие, несмотря на политические кризисы, вторжения и упадок державной власти. Уже стала привычной бумага, идет книгопечатание с досок, скоро будет создан подвижной шрифт. Изобретен порох, ширится его военное применение. Купцы и монахи далеко разнесли достижения древней культуры, и кое в чем вчерашние ученики превзошли учителей. Северный вьетнамец Ле Хоан оказался удачливее китайского воеводы Чжао Куан-иня : отразив очередную китайскую агрессию, он сумел впервые объединить всю свою страну в прочное независимое государство. Корейцы и японцы создали свои азбуки, их литература не уступает китайской, дворцы и храмы в Хэйяне (будущем Киото) достойно соперничают с сунской архитектурой.
Только в политическом отношении острова явно отстают от континента, и причин тому две: относительная изоляция Японии избавляет ее от участия в континентальных распрях, а периодические муссонные дожди делают излишним строительство оросительных каналов, их регулярную очистку – всю ту сложную систему, которая обусловила раннее развитие китайской государственности. В тысячном году Япония еще не нуждается в сильной центральной власти, и не имеет ее (как, впрочем, и большинство европейских королевств). Долгое правление кампаку – канцлеров из дома Фудзивара носит традиционный, подчеркнуто мирный характер. Но на политическом горизонте страны сгущаются тучи: северные князья с дружинами самураев отвоевали у айнов равнину Канто будущую житницу Японии. Набравшись сил, новые хозяева земель зарятся на верховную власть. Недалек уже упадок режима Фудзивара, долгие усобицы феодалов и чреда военных диктаторов из кланов Тайра и Минамото, удивительно похожих на своих европейских современников и коллег – графов Орсини и Колонна в Италии, герцогов Анжу и Блуа во Франции и в Англии, немецких князей-воевод из Пруссии и Бранденбурга.
Юго-восток Азии часто называют Внешней Индией, но никогда не зовут Внешним Китаем. Отчего же цивилизация крайнего юга Азии охватила своим влиянием гораздо больший регион, чем ее дальневосточная ровесница? Видимо, главную роль в этом сыграло отсутствие в Китае развитой государственной религии, и наличие таких религий в Индии: буддийские монахи-проповедники проникают сквозь горы, леса и пустыни в края, недоступные для имперских армий, а мореходы Южного океана издавна плавают на Мадагаскар и в Новую Гвинею, проникают в Полинезию. В отличие от скандинавов, у которых не хватает людей для основательного заселения новооткрытой Северной Америки, их южные коллеги – выходцы из густонаселенных стран с высоким уровнем социального развития. Поэтому малайско-индонезийская колонизация двух океанов оставит столь же прочные следы, как освоение Сибири русскими казаками в 17 веке. Малайцы уже научили мореплаванию арабов и сами везут с запада плоды исламской культуры, но в Индонезии и в Индокитае влияние индийской цивилизации еще безраздельно. Величественный холм-храм Боробудур на Яве напоминает о былом расцвете морского царства Шайлендра. Его преемник - держава Шривиджайя с центром на Суматре – борется за морскую гегемонию с южноиндийским царством Чолов.
Древняя страна кхмеров в центре Индокитая – давний признанный
