срок. Зачем вообще жениться, если жена не будет всегда рядом?
— Очень хороший вопрос! — Заметила я.
Когда мы с Анастасом отсмеялись, он серьезно сказал.
— Кира, я тебя никому не доверю. И свое слово заботиться о тебе не забуду.
Сейчас мне очень захотелось впервые в жизни броситься в объятия парня и расцеловать его. Жаль, что я не могу покинуть автобус хоть на десять минут. И я спросила Анастаса, почему мы не можем сразу пожениться? Прямо сейчас? Оказалось, что он ждет друзей, они должны были собрать представителей своих семей для свидетельства нашего Нерасторжимого брака. В принципе, нам бы хватило и пяти свидетелей, закон был бы выполнен, только Анастас хотел, чтобы никто не смог оспорить нашего брака или поставить его под сомнение. И я впервые подумала, что Анастас не так и прост, как кажется. Он не живет в розовых очках в слепой вере во всеобщее благородство. Просто мне он не говорил о том, что должно было меня расстроить. Любую девушку на моем месте не могло не расстроить сообщение, что замужество для нее смертельно опасное приключение.
Еще Анастас умел красиво рассказывать местные легенды и сказки, так что слушать его было очень приятно. А поэзию он чередовал с рассказами о своей семье. Он рассказал мне, что у семьи Фасулаки есть большая ферма альпаков на равнине. Управляется там семья рабов, но во время стрижки альпаков им нужны помощники. Анастаса, как младшего в семье, часто посылают помогать в стрижке альпаков. И обычно часть постриженной шерсть он продает и выручку отдает матери. А часть шерсти, после обработки на ферме, доставят на виллу, где его сестра и мать свяжут из нее необходимые для семьи теплые вещи на зиму.
— Мама и тебе свяжет теплые носки, кофту и шарф, — пообещал мне Анастас. Вот тогда я передала ему бижутерию из своего кармана.
— Это передай своей маме и сестрам в подарок от меня.
Анастас сильно смутился:
— Я им передам. Они будут рады. Только не стоит делать таких щедрых даров. Моя семья в любом случае примет тебя. — Он сразу понял, что я пытаюсь подкупить его родню.
— А я хотела и твоим друзьям сделать подарки, — сказала я.
И мы с Анастасом решили, что золотые кольца, который у него остались после выкупа моих друзей, он и раздаст своим друзьям, как только выкупит и Коляна-Никоса из рабства.
День потихоньку переваливал за вторую половину. Яркий свет солнца манил меня на свободу. Сегодня я, наконец-то, смогу поесть, лечь спать в нормальной кровати и, может быть, даже впервые обнять жениха. В какой-то момент Анастас сказал, что нужно узнать, как идет подготовка у его друзей и скрылся в тумане. А вернувшись минут через тридцать с пятью друзьями, обрадовал меня, что Никоса он выкупил, и мой друг уже дожидается нас на вилле.
Этим своим друзьям Анастал вручил от нас по одному золотому кольцу, и они вместе стали переносить мусорные мешки с моим приданным на семейную виллу Фасулаки.
А когда Анастас вернулся, мы снова могли поговорить.
— Сейчас мои друзья разнесут новость, что им вручили подарки. И их родственники и другие мои знакомые поспешат сюда, чтобы поддержать нас. — Сказал он.
И сейчас Анастас снова о многом меня спрашивал. Его интересовало, почему у меня нет мозолей на руках, соглашусь ли я отрастить волосы, как это принято в этом мире, сумею ли быть уважительной с его родственниками, что ему делать с рабами, которых мы собираемся отпустить (им же нужно как-то выживать, без поддержки сильной семьи они не смогут жить в этом мире), надёжные ли они люди, чтобы оставаться друзьями нашей семьи. Уже от одних вопросов Анастаса я поняла, что уж он-то меня отдавать Отцу города или Агелай Пирру из рода Магикир не собирается. А я опасалась передавать ему на хранения все вещи из автобуса. Анастас думал о нашей будущей совместной жизни, планировал ее, его не вещи мои интересовали.
А ещё Анастас неожиданно спросил сколько мне лет.
— Почти семнадцать, — ответила я. — Через пару недель в ноябре должно было исполниться семнадцать.
— Семнадцать лет? — Очень удивился Анастас. — Тебе не может быть столько лет!
— А насколько лет я выгляжу? — Кокетливо спросила у жениха.
— Ну, лет на четырнадцать. — Ответ был очень неожиданным. Я считала, что мне можно без преувеличения дать мои неполные семнадцать лет, и отстающей в физическом развитии меня никогда не называли.
— Просто у меня маленький рост. А так я выгляжу даже на восемнадцать лет! — Гордо заявила я.
— В семнадцать лет принято нянчить второго или даже третьего ребенка. А тебе не больше четырнадцати годиков. — С немного издевательской улыбкой выдал Анастас.
Почему-то мне сразу представилось, что у меня не сформировавшаяся фигура, маленькая грудь и прыщи на лице. А раньше у меня не было комплексов.
— Но ты мне нравишься не зависимо от возраста. — Успокоил меня Анастас. И в этот момент он, скорее всего, даже не представлял, от скольких бед в семейной жизни он себя оградил.
— А сколько тебе лет? — Спросила и я у парня, у которого точно не было прыщей и выглядел он не меньше, чем на лет двадцать.
— Шестнадцать. — Ответил Анастас.
— Сколько? — Сразу вспомнила, что совращение несовершеннолетних — это очень серьезное преступление. — Это кошмар.
— Почему? — Удивился Анастас. — Мои братья женились примерно в таком возрасте. А мама выходила замуж в двенадцать лет.
Дело было не только в цифрах. Анастас выглядел намного старше шестнадцати лет. Тут надо было разобраться в разнице времяисчисления между нашими мирами.
Я спросила у Анастаса сколько сезонов бывает в его мире. Оказалось. что год здесь состоит из осени, зимы и весны — только три сезона. В каждом сезоне по четыре месяца и по сорок два дня в каждом месяце.
— Подожди-ка, — сказала я Анастасу, настраиваясь на арифметическую волну. — Если три сезона умножить на четыре месяца, и получившиеся двенадцать месяцев умножить на сорок два дня, то получится пятьсот четыре дня. А год в моем мире длится триста шестьдесят пять дней. Разница целых сто тридцать девять дней. Год в твоем мире длиннее, чем в моем мире.
И я быстро подсчитала в уме сколько лет мне было бы в этом мире. Если пятьсот четыре дня — продолжительность года в этом мире — разделить на прожитые мной дни в моем мире, то выходило, что мне в этом мире было бы двенадцать лет. Примерно.
— Ужас! Мне только двенадцать лет. Даже не четырнадцать!
— Да, — покивал, улыбаясь. Анастас. —
