образом, политика применения этого закона заключалась в предварительных переговорах и поиске компромиссов между министром и поставщиком продуктов…» - отрывок из отчетов Комиссии Мосса расследовавшей правоприменение Закона о пищевых продуктах и медикаментах, 1912.
В данной главе читатель узнает, что на протяжении многих лет надзор за продуктами питания и медикаментами в США характеризовался безразличием и небрежностью со стороны властей. Надзор за данными категориями продуктов остаётся малоэффективным из-за слабой законодательной базы – как на уровне штатов, так и в целом по стране. Происходило последовательное снижение государственной активности и вовлеченности в вопросы общественного здравоохранения, движимое невидимой силой коммерческого интереса. Этому отчасти способствовал ряд судебных разбирательств.
Основной причиной, на наш взгляд, является некомпетентность и непостоянство правительственной администрации склонной отдавать предпочтение темным методам ведения дел вместо честного48 подхода.
Чтобы положить конец массовым экспериментам над населением, отношение должностных лиц к производителям и потребителям должно быть четко определено и открыто. Несмотря на то, что этот вопрос имеет первостепенное значение, он достаточно сложен. Для того, чтобы описать и объяснить в полной мере все то, что произошло со времени приятия Закона о пищевых продуктах и медикаментах 1906 года, потребуется написать книгу объемом минимум в тысячу страниц, завершать которую будет приложение со справочной информацией не меньшего размера. Доктор Харви (Harvey W. Wiley) уложился в 400 страниц издав «Историю нарушений Закона о продуктах питания» - неполный обзор инцидентов до 1929 года. С тех пор контроль над опасными продуктами, медикаментами, консервантами и маркировкой значительно ослаб49.
В 1906 году, после ряда шокирующих разоблачений и почти 25 лет агитаций за реформу, был принят Закон о пищевых продуктах и медикаментах. Судя по тому, как этот закон прошел в Конгрессе США50 (Сенат: За - 63, Против – 4; Палата представителей: За – 241, Против 17), можно заключить, что конгрессмены, прекрасно понимали какие цели преследует этот законопроект и каким требованиям общественности он соответствует. Результатом этих требований и этого общественного давления стало желание Конгресса заниматься активной реализацией этого закона. Однако противодействие коммерческого интереса оказалось настолько велико, что всего лишь через три месяца после его вступления в силу, 1 января 1907 года, Министр сельского хозяйства, в чьи официальные обязанности входило наблюдение за его правоприменением, сделал первый шаг в череде инцидентов, постепенно заблокировавших волю народа и Конгресса.
Под давлением промышленников рыбной индустрии штата Мэн, Министр одобрил официальное определение «сардины», которое было сформулировано Министерством торговли, а не определение данное Агентством по вопросам химии51. Прямой обязанностью этого Агентства являлось проведение технических испытаний и формулировка определений, от которых зависело правоприменение закона. В результате чего, по сей день сардинами признаётся любая мелкая рыба похожая на сардины52.
Вскоре, последовали более жесткие нарушения Закона. На этот раз со стороны должностных лиц Управления, прямо нарушающих предписания. Они позволяли замену понятий “глюкоза” и “сироп из кукурузного крахмала” на “кукурузный сахар” и “кукурузный сироп” (коими они не являются), пропускали импорт консервированных овощей с неестественно зеленым цветом (обработанные солями меди), закрыли глаза на бензоат натрия53 (E211) и бензойную кислоту (E210) в качестве консервантов.
Изначально, Конгресс намеревался довериться Агентству по вопросам химии – органу, занимающемуся техническими и научными вопросами для того, чтобы определять, какие действия нарушают Закон о продуктах питания и какие технические нормы, на которых будет основываться правовая деятельность, необходимо ввести. Разумеется, Агентство в силу своей научной направленности (по крайней мере, на момент основания), было более других правительственных агентств склонно к принятию социально-полезных решений. Как оказалось, за сладкими словами скрывался иной замысел.
Высокопоставленные лица прекрасно понимали, что со временем, из-за постоянного пренебрежения решениями Агентства по вопросам химии, у общества появится повод для недовольства. К тому же, более страшным была бы поддержка этого местными представителями власти Штата и города, многие из которых являлись сильными, независимыми личностями со здравым умом.
Более безопасным вариантом в долгосрочной перспективе, оказалось учреждение нового «консультативного» ведомства с громким названием, но не обладающего четким набором обязанностей и полномочий, полномочиями, которыми Конгресс наделил одно единственное Агентство по вопросам химии.
Похоже, что даже президент Рузвельт, пошел на поводу у сильного промышленного лобби, в результате чего, внутри Министерства сельского хозяйства появилось еще два крайне бюрократичных агентства («Board of Food and Drug Inspection» и «Referee Board of Consulting Scientific Experts») забравшие прямые полномочия Агентства по вопросам химии.
Таким образом, излишне честный и прямолинейный доктор Уайли54, глава Агентства, оказался не у дел.
Министр сельского хозяйства Уилсон, под руководством которого и было положено начало всем этим действиям, в ходе публичных слушаний признался, что эти новые ведомства призваны «Для защиты интересов производителя».
После этих нововведений, производителям не только удавалось получать от судов снисхождение, но также проводить тайные совещания со «своим» агентством. Эти совещания проходили вне рамок Закона о продуктах питания и медикаментов, свободные от каких либо технических экспертиз и оценок.
Процесс продолжался, неудобному Агентству по вопросам химии с его научно-ориентированным персоналом сократили финансирование, хотя оно уже и так хромало, лишившись, в 1912 году доктора Уайли и всех его планов. Позже Агентство трансформировалось в Управление по санитарному контролю. Невероятно важная задача, теперь, легла на плечи не ученых, а стандартной бюрократии из Вашингтона, управляемой изворотливым юристом Кэмпбеллом (W.G. Campbell).
Прежде чем перейти к обсуждению текущего положения дел, обратим внимание на ту лёгкость, с которой должностные лица позволили себе аннулировать законы, направленные на ограничение прибыли. На одном из слушаний, где присутствовал министр сельского хозяйства и три представителя производителей кетчупа, президент Рузвельт спросил у Уайли:
«Вы хотите сказать, что сахарин55 вреден для здоровья?»
«Да мистер президент, именно об этом я и говорю» - ответил Вилей.
«Но доктор Рикси дает мне его ежедневно» - заявил президент.
«Возможно, он полагает, что вы склонны к диабету» - прокомментировал Вилей.
«Любой, кто утверждает, что сахарин опасен - идиот» - резко возразил президент. Тысячи долларов налогоплательщиков были потрачены на «легализацию» этого, потенциально ядовитого, консерванта и подсластителя.
Основывая своё мнение на бизнес ориентированных рекомендациях, в категорию идиотов Рузвельта попадет много людей. Эти рекомендации исходят как раз от производителей, которые отстаивали право использовать это опасное вещество в качестве подсластителя в консервированной кукурузе, а также в качестве консерванта, способного предотвратить выбивание крышек плесенью у бутылок с кетчупом.
Еще одним примером того, насколько безответственны должностные лица администрирующие Закон о продуктах питания и медикаментах, является применение диоксида серы (E220) при изготовлении сухофруктов. Вот что заявил в своей речи 1907-го года министр сельского
