О. Мандельштам. «Невыразимая печаль…»Они сидели на скамеечке у скромного памятника, почти скрытого колючими плетями ежевики. На темно-серой плите лежали красные и желтые герберы, являя собой резкий контраст с мрачным днем, темными туями, разбросанными тут и там латками серого тающего снега.
– Летом здесь цветы, – сказала Аня. – Барвинки и флоксы. И ежевика цветет, а потом ягоды. И птиц много. Я рада, что ты пришла, Саша будет рад. Я не знала, что он любил герберы… Приносила ему ирисы.
– Он всегда дарил мне герберы. Говорил, что это удивительно жизнерадостный цветок. Я была здесь два года назад, когда умер дядя Паша. Видела ягоды. – Оля улыбнулась. – Птицы клевали ягоды, чирикали и дрались. Мы часто ездили в лес, Саша любил лес… Это ты придумала посадить куст? – спросила она.
– Нет, он сам. Тут когда-то была роща и заросли ежевики, потом расширили кладбище, все выкорчевали. А он выжил. А барвинки и флоксы – я и дядя Толя. Он сказал, чтобы ему тоже барвинки и флоксы… когда-нибудь. У них странный запах, не цветочный, а как кора дерева… необычный.
– Как тебе с ними? Что они за люди?
– Хорошие люди. Тетя Лия – мамина сестра, и дядя Толя – ее муж… толстый и лысый, – Аня улыбнулась. – А тетя Лия – красавица, прекрасный голос. Пела в филармонии. Вокруг нее всегда много поклонников. Они часто ссорились, она убегала из дома, потом возвращалась, а он прощал и принимал. Я не могла понять, а он сказал, что я еще маленькая. Сейчас она в Канаде, звонит, говорит, все у нее хорошо. А он ждет – знает, что вернется. Она всегда возвращается. Мне повезло с ними. Дядя Толя очень добрый, только пьет. Но не скандалит, а наоборот, радуется, смеется, вспоминает детство и всякие смешные случаи, а потом спокойно ложится спать.
Они помолчали.
– Как будто вчера, – сказала Аня. – Несправедливо. Саше было двадцать четыре, мне через пять лет тоже. А кажется, только вчера. Я все забыла… как это было, что потом… ничего не помнила. Помню только, как он упал… И только позже стала вспоминать… кто что сказал, как его подняли, положили на диван… Мне было страшно, я не могла дышать, даже плакать… стояла и смотрела на него. Он был такой бледный… я думала, он спит. А дальше туман…
Оля обняла ее, прижала к себе. Они смотрели на красивого парня, который улыбался им с фотографии…
– Знаешь, я думаю сделать операцию, – сказала вдруг Аня. – Видела в Интернете, называется пластика ушей. Только дорого. Дядя Толя сказал: глупости, а я хочу. Игорек, наш дизайнер, уверяет, что это моя фишка. Фишка! Не хочу я такую фишку! Сандра говорит, я как вертолет. Снежана тоже… смеялась. Я прижимаю их ладонями и держу, но не помогает. Сильно заметно?
Оля рассмеялась:
– Несильно. Сейчас, по-моему, на это вообще внимания не обращают. Я видела запись с дефиле, ты смотрелась прекрасно. И этот мальчик…
– Юлька! Да уж. Парочка из зоопарка. Сандра говорит, Игорек притянул меня за уши! Сандра страшно прикольная, как скажет что-нибудь, хоть стой, хоть падай. Но шуточки необидные. А Игорек вообще любит все нестандартное, говорит, классика – это скучно. Я шла в голове зебры: жарко, трудно дышать и почти ничего не видно. Сейчас, думаю, как грохнусь! Вцепилась в Юльку! И вдруг все начали хлопать! Игорек сказал: Снежан много, а таких, как я, раз-два и обчелся. Уникальные уши, говорит. Только я не поверила, не надо меня утешать. Она была очень красивая… Руслан нам всем нравится, он надежный. Игорек говорит, он каждый день к ней ходит, приносит цветы. Он чем-то похож на дядю Толю.
– Разве? – удивилась Оля. – Ты сказала, он толстый и лысый!
– Да! Похож не внешне, а по-другому. Тетя Лия тоже очень красивая, все на нее смотрят, она любит блистать, а дядя Толя сидит дома и ждет, понимаешь? Только Руслан не дядя Толя, он не стал бы сидеть и ждать…
– Ты хочешь сказать, что у них не было будущего?
– Все говорят, что они разбежались бы через год. Или раньше. Он очень правильный, понимаешь? Говорят, она собиралась в Париж. Есть тут у нас один тип со связями, обещает карьеру в мире европейской моды. Их видели вместе. Может, и свадьбы не было бы. Ты с ним говорила? Как он тебе?
– Руслан? Понравился. Серьезный, умница. Сам раскрутил бизнес.
– Говорят, он талант. Не пьет, не курит, работоголик. Сандра уверена, что она его приворожила, и лучше бы ему оставаться с Тамарой Голик. Он сначала с ней встречался, это ее подруга. А она отбила, только чтобы ей насолить. Она никого не любила и всегда старалась уколоть. Извини, конечно, что я так… Сандра говорит, он теперь вернется к Тамаре. Он тебе как? Как мужчина?
Оля пожала плечами и промолчала.
– А почему ты не замужем? Никого не встретила? Или тоже работоголик?
– Не знаю, Нюточка, как-то не сложилось. Привыкла одна, должно быть. Семейная жизнь – это всегда компромиссы, а я к ним не готова. У меня есть сын, он – моя жизнь. Нам хорошо вместе. Он будет рад познакомиться с тобой, вот увидишь. Тетя Нюта!
– И с Сашей тоже компромиссы?
– Нет. Саша был родной. Мы думали одинаково, взаимопонимание полное… мы дышали одинаково, понимаешь? Знали, что это судьба. Наверное, я все еще там. Всех сравниваю с Сашей и не могу, понимаешь?
Аня кивнула…
Глава 26. Тризна
Прошлое! Пусти меня, пожалуйста, на ночь!
Это я бьюсь бронзовой головой в твои морозные ставни…
Л. Губанов. «Чаевые черной розы»Они сидели в ресторанчике «Альфонсо». У Оли впервые была возможность как следует рассмотреть Бродского, и она бросала на него взгляды украдкой. Ей был интересен мужчина ее сестры. Правильные черты лица, неулыбчив, сосредоточен. Она смотрела на него и задавала себе вопрос: что Милочка нашла в этом безликом человеке? Капризная, бесшабашная, яркая Милочка и этот… спокойный и немногословный мужчина, с его манерой смотреть прямо в глаза собеседнику! Чего такие, как он, ожидают от семейной жизни? А чего ожидала сестра? Праздника! Подарка, который вряд ли получила бы.
