Мэг принесла в мою комнату огромный поднос заварных пирожных.
Подарок был такой восхитительной вкусноты, что даже скоттиш, который вообще-то сладкое не любит, соблазнился.
А потом был тихий и уютный вечер в моей комнате, неяркий свет лампы и Дарси, по обыкновению свернувшийся серым клубочком на соседней подушке.
И странное ощущение того, что именно здесь я на своем месте.
Я поймала себя на мысли, что будь у меня сейчас возможность вернуться в свой мир, я…
Наверное, я бы от этой возможности отказалась.
К Дуайту Уолтону отправилась на следующий день.
Кафедра целительства, где принимал молодой целитель, относилась к Академии Высшей Магии Инферно, однако занимала целый отдельный корпус, который сам по себе был как небольшая академия.
Не сказать, что мне хотелось, чтоб Уолтон проводил надо мной какие-то дополнительные исследования. Мало ли что он там наисследует?
Но Дуайт ясно дал понять: он хочет со мной поговорить о чем-то важном. А такие намеки просто так не делаются.
Я должна была увидеться с ним, во-первых, чтобы убедиться, что он не заподозрил, что я попаданка. Ну а, во-вторых, Дуайт был мне чисто по-человечески симпатичен. Игнорировать его приглашение было бы попросту невежливо.
Дарси в этот раз я с собой брать не стала — скоттиш недолюбливает Уолтона, разворчится и будет только мешать.
Я попала в корпус во время перемены — будущие целители, шастающие по огромному коридору с роскошной лепниной на белых мраморных стенах, чуть не сбили меня с ног.
Красиво у них тут. Не кафедра целительства, а прямо дворец!
Золотую табличку с именем Дуайта Уолтона нашла очень даже быстро. Молодой целитель распахнул двери кабинета сразу же. При виде меня лицо его озарилось радостью, но затем Дуайт смутился и отвернулся.
Был он в белой мантии и шапочке, которую тот час же стащил со своих медовых волос.
— Леди Лэверти, — взяв себя в руки, сказал целитель. — Я почему-то думал, вы не придете.
Он посторонился, пропуская меня в свой кабинет.
Впрочем, кабинет это помещение напоминало мало. С одной стороны это было нечто вроде залы дворца с белыми лепными потолками и полом в шахматную клетку, а с другой — мастерская алхимика с различными диковинными приборами и баночками-скляночками с разноцветными зельями.
Из примечательного были большие стеклянные кубы, подсвеченные зеленым, внутри которых весело плавали различные человеческие органы. Впрочем, я постаралась не заострять на них внимания…
— Как я могла? Мы же договорились.
— Да. Да, конечно. Я просто подумал, что вы решите, будто мой интерес представляет для вас опасность…
— А он представляет? — я внимательно посмотрела на Дуайта.
— Нет, леди Катажина, — молодой целитель в ответ прямо посмотрел на меня своими ясными серыми глазами. — Кем бы вы не были на самом деле, нет.
— А кем я могу оказаться на самом деле? — сквозь силу улыбнулась я. — Злой ведьмой? Гарпией? Бесовкой?
— Душой из другого мира, которая попала в тело своего астрального двойника, — ответил молодой целитель, крепко стиснув пальцы.
Черт! Правильно меня Дарси предупреждал, что от целителей подальше держаться надо!
Сделать вид, что я не понимаю о чем он? Да, пожалуй, так и нужно поступи…
— Как вы догадались?
— Я сразу это увидел. Нет, не подумайте, Катажина, я не лгал. Демоническая защита на вас существует, и обойти ее действительно очень сложно. Но мне хватило на это дара. Вы и ваш кот — попаданцы в наш мир. Вам нельзя находиться здесь.
— Теперь вы обязаны сдать меня верховным демонам, — горько усмехнулась я. — Ведь такие, как мы — угроза миру.
Но Дуайт удивил. Он прикоснулся к моей руке и негромко сказал:
— Я ни за что в жизни не сделаю этого, Катажина. Они вас казнят. А тогда… Не смогу жить и я.
— Что? — я с удивлением вскинула глаза на молодого целителя.
Я-то уже попрощалась со своей новой жизнью и даром, а он…
— Я не знаю, как это произошло, но мне хватило одного взгляда, чтобы… — очень спокойно и очень серьезно сказал Уолтон, но не закончил. — Я не могу контролировать это чувство. Я отдаю себе отчет, что вы — это не совсем вы… И все-таки это вы. Я клянусь, что никогда не выдам вас и… не поставлю в неловкое положение.
Дуайт был так хорош в эту минуту — в нем было благородство, решимость и сила.
Но я не могла ответить на его чувства. Не могла унизить его притворством или суррогатом. От этого было так горько…
Но в то же время так светло.
— Как вы думаете, кто мог наложить на меня эту демоническую защиту? — спросила я, чтоб хоть как-то перевести разговор.
— Это очень сильное и дорогое заклятье, — тут же отозвался он, будто мы говорили о самых обыкновенных вещах. — Обычно такие обереги накладываются при рождении. И я не исключаю, что эта защита была наложена на вас в вашем мире… Я мог бы сказать точнее… Если бы вы открыли личную зону своей ауры…
— В моем мире? — вытаращила глаза я, но это было безумно интересно. — Личная зона? А что это значит?
— Это значит объятие. Или поцелуй, — избегая моего взгляда, ответил Дуайт.
— Если это необходимо, — я пожала плечами.
Поцелуй? Подумаешь… Зато я узнаю о себе больше, чем знаю сейчас. Возможно, я не просто так попала в этот мир и…
Дуайт Уолтон порывисто подошел ко мне. Его светлые и чистые серые глаза, близко и…
— Я так не могу, — он отвернулся. — Я же вижу, что вы не испытываете ко мне ответных чувств. Не так. Только не так. И мой совет вам на будущее — если подпустите кого-то к себе близко и откроете для него личную ауру, он сможет понять и увидеть… Что вы не из Инферно.
— Благодарю вас, — тихо сказала я. — Благодарю. Простите.
А что я еще могла сказать или сделать? Набросила капюшон накидки, отвернулась и вышла за дверь.
29 глава
Вилберн-парк был излюбленным местом для прогулок высшей знати.
Все здесь было ухожено и идеально: красивые дорожки из матовых сиреневатых и зеленоватых камней, подстриженные зеленые газоны, скульптуры из травы, стрельчатые арки и величественные беседки.
Я шла, катя перед собой узорчатую плетеную коляску, и была как никогда похожа на счастливую молодую мать.
Внутри эта коляска была отделана атласом, а еще там лежал ажурный плед. Над сиденьем покачивался зонтик, украшенный султанчиками.
В коляске сидел мрачный, как грозовая туча, Дарси. Мало того, шею кота украшал большой кремовый бант.
Иногда скоттиш выдавал персонально для
