сразу. Как и свои жалкие перспективы в случае отказа. Он мрачно пробасил:
— Чего хотите, граждане бандиты?
— Того же, что и все. Долю малую. За тобой, говорят, должок.
Пожилой, но еще крепкий мужчина обиженно засопел. И откуда эта шантрапа свалилась на его бедную голову? Жил себе спокойно, починял примус.
— Отдам. Долг это святое. Но наличности сейчас нет.
— Дядя!
— Сказал отдам, значит, отдам. Берите валютой. По хорошему курсу.
Семен переглянулся с товарищем. Тот еле заметно пожал плечами. Выражение его лица под шапочкой было не видно. Привычных по темным мирам спортивных головных уборов здесь не нашлось, так что в цветастых «петушках» с прорезями для глаз и рта ходоки смотрелись гротескно. Но и так ситуация в целом понятна. Примерный курс доллара им известен, еще в том городке поинтересовались. Как ни странно, но обмен всевозможной валютой в этой вариации Советского Союза был неплохо развит. Почти в любой сберкассе можно было обменять валюту на советские полнокровные рубли.
Но каков все-таки артист! Им сообщили, что это «ломала» средней руки. Хотя убранство квартиры буквально вопило о довольно хорошем достатке хозяина. Нет, здесь не было напыщенного барства, характерного для выходцев из деревни. Это те любили завесить стены коврами, зарубежными плакатами и безвкусными репродукциями. Забить пусть и импортную, но стандартную мебель дефицитным хрусталем и фарфором. Сеня ехидно обзывал такой дизайн «Дорохо-бохато».
Или другой полюс пролетарского чванства — подкос на дореволюционную элиту. Дворянством в корнях подобных обывателей чаще всего даже не пахло. Хорошо, если второе поколение чиновников от советской власти. Но желание выглядеть чуть ли не старинным боярским родом приводило к наполнению типовых городских квартир всевозможным антикварным хламом. И вдобавок повсеместное выпячивание «посконного православия» в виде скупки потемневших от времени и требующих бережной реставрации икон. В итоге вместо жилых комнат обычно получалось подобие кладбища и музея.
Семен терпеть не мог таких квартир, хотя по работе именно в них чаще всего и приходилось бывать. Этот же «ломала», то есть мелкий финансовый дилер имел неплохой вкус и стиль. Неброско, но доходчиво убранство квартиры показывало опытному взгляду настоящий доход хозяина. Мебель дружественных социалистических стран из фирменных коллекций. Богемское стекло литерных партий. Радиотехника как раз отечественная, но также лучших производителей. «Буревестник» не уступит показателями иным японским проигрывателям, а рядом стоят прибалтийские колонки и высококлассный усилитель производства Ленинградской свободной экономической зоны. Да и книги подобраны не из серии — «Лишь бы были».
Хозяин — явно незаурядный человек. И это конкретная подстава!
— Показывай. Ты же знаешь, что мы тебя не тронем, возьмем только свое.
В глазах Петровича появилась тоска. Жадным он был все-таки человеком. Так не его жадность, то и не попал «ломала» в такую передрягу. Проблемы всегда у тех, кто не желает делиться. Вроде и прописная истина, но нутро человека за тысячелетия так и не поменялось.
— Показывай и разойдемся по-хорошему.
Хозяин нехотя встал и потрусил мелким шагом в гостиную. Его лодыжки были предусмотрительно связаны капроновым шнуром. Если что, далеко не сбежит. Пакет с деньгами лежал в замысловатой нычке, утроенной в секции, где хранились столовые приборы. Странно это вообще. Зачем хранить в сервантах дорогие сервисы на восемь персон, если здесь не бывает гостей? Деловые не в счет, там обычно требуются рюмки и бокалы.
Пока Михаил развязывал пакет и пересчитывал «кирпич» с американской валютой, Семен внимательно рассматривал стенку, на которой висел изящный эстамп. А у этого торгаша есть вкус или хороший консультант. Но совершенно нет выдержки. Опытный ходок заметил, как глаза Петровича испуганно заметались, когда они проходили мимо стенки. Это самое важное в работе полевого агента — примечать и замечать мелочи. Они или жизнь спасут или откроют возможность заработать. Дождавшись, когда «кирпич» с валютой уйдет в спортивную сумку компаньона, Сеня скомандовал:
— Майк, проследи за этим хмырем.
Петрович только что не застонал, когда Семен нашел за эстампом и фальшстенкой дверцу небольшого сейфа.
— Это мы удачно зашли!
Они слишком давно работали вместе, и Михаил все понял с полуслова. Он коротко стукнул Петровича по шее, вырубив того на некоторое время, и подошел ближе к Семену.
— Вскроешь?
— Айн момент! Простота хуже воровства. Петрович сейф на самом видном месте устроил.
— Хорошо живут, суки! Безопасность ни к черту.
— Завидуй молча. Мне лично такой подход нравится. Если уж барыги ничего особо не опасаются, то, значит, обычный пипл сидит на попе ровно.
Михаил согласился:
— И это в целом неплохо. Ну что там?
Щуплый товарищ по ремеслу ловко вынул из узкого сейфа обтянутую черным бархатом шкатулочку. Та открывалась без замка и усилия. Блеснуло желтым.
— Ни хрена себе. Золото ему зачем?
— Это не просто золото, Миха, это монеты. Но какие-то странные. Новье.
Михаил скинул надоевшую шапку-маску, достал из кармана портативную лупу и внимательно рассмотрел крупную золотую монету.
— Новая, еще блестит. Сто рублей Госбанка СССР. А на обороте все по аглицки. И вес приличный. Сеня, тут минимум кило два золотишка.
— Нашего, Миха, золотишка, — задумчиво протянул товарищ. Они отлично друг друга поняли. Принесенный из Союза плюс пять чемодан старых червонцев по закону принадлежал Директории. Ходоки же могли претендовать лишь на премию. То эти монеты — уже их законная добыча. Ну пусть и не законная, но в качестве трофеев сойдут. Кто их среди своих осудит? Верификация — дело дорогое.
— Проблемы могут возникнуть.
— А когда у нас их не было? Зато вопрос с финансами закрыт надолго.
Михаил поджал губы и кивнул. Даже не ради денег, а ради куража стоило взять тайник барыги.
Из дома они вышли преображенными. Искусство мимикрии первейшее в среде ходоков. Надень на голову яркую смешную шапочку, и запомнят именно её, а не тебя. Знаковые детали — фасон очков, высокий воротник, кепи с длинным козырьком, выражение лица, походка. Все было важно. Особенно в мирах, где оказались развиты различные средства слежения вроде видеокамер и даже беспилотных дронов. Никто во дворе, да и на трамвайной остановке не обратил внимания на двух молодых работяг. Практиканты ПТУШники, наверное, из ЖЭКа домой едут.
На задней площадке пустого трамвая ходоки заново преобразились. Куртки вывернулись наизнанку, в плечи был вставлен поролон, за щеки ушли силиконовые расширители, на головах появились фирменные «петушки» с надписью спортивного общества. Так что в центре города сходили два молодых, но крепких на вид и откормленных на казенных харчах спортсмена. Даже щупловатый Семен сейчас выглядел эдаким качком недоростком.
— Где кантоваться будем?
— Точно не в гостинице. Частный сектор.
Семен выдохнул и тут же потрусил в стоянке такси, оттерев в сторону провинциального командировочного:
— Шеф, два счетчика, до рынка, возможно, и дальше.
Оттертый мужчина в демисезонном пальто попытался возмутиться:
— Товарищ, я следующий в очереди!
На что равнодушный таксист тут же безапелляционно отреагировал:
— Гражданин, эти ребята раньше занимали. Не видите, что ли, торопятся товарищи на соревнования. Молодым везде у нас дорога!
Семен радостно, с глуповатым выражением на лице гоготнул шоферской шутке. Надо отрабатывать реноме спортсмена.
Таксист оказался кладезем знаний о фасаде города и его изнанки. В другом случае ходоки давно бы поменяли машину. Но вряд ли подобного болтуна и балагура возьмут в органы стукачом. Такие личности вольно или невольно все равно взболтнут лишнего. Быстро отыскав на базаре хозяйку очередной «лежки» и договорившись о встрече, ходоки решили ехать в баню. Ну а где еще можно с пользой провести время? Не в библиотеке же? Таксист Николаич тут же посоветовал им одно заведение в центре.
— Какой там бар, ребята! Пиво чешское, раки волжские, ёрш мурманский. Отдохнете душевно. Но сразу предупреждаю, Васе на входе придется сунуть чирик. Или очередь до морковкиного заговенья.
— Не проблема, шеф!
Таксист отчего-то сразу увидел в парнях богатого клиента, даже оставил номерок телефона диспетчерской. Интересно, сколько же спортсмены в этом варианте Союза зарабатывают? Увесистая сумка с ценным содержимым по пути нашла себе пристанище на центральном вокзале. Пусть милиция бережет
