часа в сутки. Это называется – совпали. Мы не жили вместе. Существовали по принципу – сделал дело, гуляй смело. Она ломала меня, как щенка, кем, в принципе, я и был. Нет, я, как мне казалось, сопротивлялся, но это были нелепые потуги. Меня не существовало. Была только она и её бесконечное Я, Я, Я. Всё, что хотелось мне, считалось полной глупостью. Мы ссорились нечеловечески. Иногда мне хотелось убить её и навсегда избавиться от этой заразы. Для неё ничего не существовало, кроме работы и секса. Даже когда мы ездили отдыхать, она постоянно висела на телефоне, и я слышал только «отстань», «не приставай». Она ненавидела, когда я пытался проявлять малейшую заботу. Её это раздражало. А ведь это было всё, что я мог сделать для неё на тот момент. Особое удовольствие ей доставляло закидывать меня дорогими подарками. Уверен, она ловила особый кайф, унижая меня. Мне было ничего от неё не надо, и я складывал всё добро в шкаф без желания воспользоваться хоть чем-то. Отказаться принимать её дары значило обидеть и нажить очередной геморрой. Монстр в юбке! Я слишком рано её встретил. Я был ещё никакой.
– Ты бросил её?
– Нет! Что ты! Через три года отношений она сказала, что меня слишком много становится в её жизни и нам следует расстаться. Сначала она отказала мне в близости, и это была катастрофа. Мы виделись лишь ненадолго в каком-нибудь кафе или ресторане. Как правило, мне разрешалось подъехать минут на двадцать в самом конце её деловых встреч. И не дай бог подойти к столу, если она ещё была занята и кто-то из посторонних сидел рядом. Потом и это прекратилось. Я чуть не сдох. Может, и не сдох бы, но бухал каждый день. Бабы не вставляли. Я потерялся и жил одной надеждой, что это скоро закончится и она вернётся.
Марина, затаив дыхание, слушала его исповедь. Ей нестерпимо захотелось увидеть эту женщину.
– Она красивая?
Рассчитывать на то, что он покажет свою бывшую, было полным абсурдом, но Фёдор, недолго думая, полез в телефон. Марина, толком не разглядев фотографию, уловила лишь то, за что могла уцепиться, и её уже ничто не могло остановить.
– Она вся переделанная, ненатуральная. Ужас! – ей хотелось сделать ему больно. Очень больно. Марина с трудом подбирала слова, чтобы не переборщить, но всё равно получалось жёстко. – Да она опоила тебя каким-то зельем! Это невозможно любить! Невозможно!
– Заткнись!
Смотреть на Фёдора было страшно. Он стал непохож на себя, и казалось, ещё немного, и влепит ей пощёчину.
– Слышишь! Тебя никто не просил давать ей оценку. Мне нравятся такие! Меня это вставляет!
– Да она внушила тебе это! Развратила!
– Ты ошибаешься! Значит, во мне это сидело. Она больше чем устраивала меня. Она была всем! Давай я сейчас по деталям разложу твою натуральную внешность, и ты охренеешь! – он противно рассмеялся.
– Ты больной человек! Неврастеник! Мерзавец!
Марина вскочила с кровати и, ничуть не стесняясь его, как прежде, начала быстро одеваться.
– Мне пора домой! Надеюсь, ты высадишь меня на том же месте?
Ей показалось, он на секунду смутился.
– Я скажу, чтобы возвращались назад. Можешь не переживать!
– Подожди! – Марина почти срывалась на крик. – Если ты был так околдован этой женщиной… Как же ты женился? Чтобы жениться, надо испытывать хоть какие-то чувства.
Ей надо выяснить всё до конца, другого случая, скорее всего, не представится. Между ними не может быть ничего общего! Он психопат, и теперь она это отчётливо понимает. Если понимает, зачем лезть с вопросами? И что нового она узнает о нём?! Очередную хрень, ещё раз подтверждающую его полную неудобоваримость! И с этой бабой всё далеко не так, как он говорит. Неудивительно, если он просто достал её и она вышвырнула его, как надоедливого вредного котёнка.
– А женился я от скуки. Кстати, ничуть не жалею. У меня есть сын, и это меня греет. И жена у меня понятливая и знает, что со мной можно только договариваться. То есть не мешать мне делать то, что я хочу. Потому что по-другому со мной не получится. Её тоже показать? Натуральная! Всё как ты любишь.
Марина промолчала. Сейчас она ненавидела его, и это невозможно было скрыть. Они стояли молча на палубе, до причала оставалось минут тридцать. Ветер принёс прохладу, и Марина, обхватив себя руками, старалась унять дрожь. Как назло, в сумке не оказалось расчёски, и она нервно запускала всю пятерню в волосы и пыталась хоть немного распутать колтуны. Посмотреться в зеркало было страшно. Скорее всего, от когда-то чёрных стрелок и густо накрашенных ресниц ничего не осталось. Белое платье прилично пострадало, и на груди красовались пятна от ненавистного шампанского, которое она раньше обожала.
– Иди вниз или накинь плед. Ты совсем замёрзла.
Она сделала вид, что не слышит, и только неотрывно смотрела вперёд, где её ждёт спасение, и Фёдор больше никогда не случится в её жизни. Никогда!
Катер причаливал, и молодой паренёк суетился на корме. Для него всё было привычным, и он оставался безучастным к странной парочке. И не такое видел. Толстосумы развлекаются, обычное дело! Видать, дома трахаться совсем скучно стало. Эх, ему бы их заботы!
Марина быстро шла, вслушиваясь в чёткий ритм каблуков по асфальту, Фёдор – чуть на расстоянии следом. «Ещё немного, и всё закончится!» Ей хотелось домой, под душ, поскорее смыть с себя его запах, прикосновения рук… Да так, чтобы и следа не осталось! Более отвратительного состояния придумать было невозможно. К тому же неприятно подташнивало – укачало на лодке, по другой причине вроде рановато. «Вроде! Вроде! По-всякому бывает!» – злилась Марина.
Они подошли к машине, и она щёлкнула брелоком. Фёдор попытался помочь открыть дверь – Марина не позволила, резко оттолкнув его руку. Неожиданно он схватил её за плечи, развернул и прижал к себе так сильно, что ей стало нечем дышать. Это было грубо, и она начала вырываться. Он тихо попросил:
– Постой спокойно…
Фёдор не требовал, он именно просил, и она замерла, пытаясь хоть немного ослабить его руки.
– Ты не понимаешь… Я так устал! Я чертовски устал… Со мной всегда что-то было не так. Наверно, поэтому мать вечно таскала меня по психологам и психиатрам. Может, дело было в ней, а не во мне… Она слишком поздно родила меня… Я не знаю… Иногда мне невыносимо от того, что я ничего не понимаю…
Он прятал свою голову у неё в волосах, и Марина чувствовала тепло его дыхания. Вдруг
