— Я не знал, — насупился Пауль. — Догадывался. Слышал разговоры. Но не знал.
Осьминог сжался виновато, подобрал щупальцы, вздохнул.
— Мало. Прости, пожалуйста.
— С меня хватит, — я отошла к окну и приоткрыла его, от холодного воздуха немного полегчало. — Выметайся отсюда. Не хочу иметь к этому никакого отношения! Кыш, пока стража тебя не нашла.
Голову пронзил раскат боли, я охнула и сползла на пол.
— Что с тобой? — Пауль встревоженно бросился ко мне.
— Не подходи.
— Тебе плохо.
— А то я не заметила.
— Дай посмотреть.
— Руки прочь, хватит мне на сегодня склизких щупалец. Уже твой родственник меня облапал.
Пауль застыл на месте.
— Он тебя касался? Как это вышло? — что-то в интонации осьминога заставило меня насторожиться.
— Я его схватила. А потом он меня по лицу ударил, — перед глазами поплыли разноцветные круги, язык потяжелел, слова давались с трудом.
— Включи вот это, — тоненькая серая плеть указала на золотую цепочку на запястье. — Надо увидеть.
Артефакт? Он тут при чем? А впрочем, сил спорить не было абсолютно. Я активировала браслет и с удивлением уставилась на почти черно-белую картинку с наполовину уничтоженным плетением, словно кто-то откусил от меня значительный кусок, и теперь часть нитей болталась в воздухе, сиротливо оборванная. Так вот почему мне так плохо!
— Он тебя выпил. И продолжает пить. Позволь помочь, — настойчиво попросил Пауль, приближаясь ко мне.
— Не подходи! — прошептала я, чувствуя, как накатывает паника.
— Я не обижу, — зубастая пасть раскрылась, обнажая ряд треугольных зубов.
Мир подернулся серой пеленой, даже звуки смолкли, в поле зрения остались только три желтых глаза и длинный красный язык.
— Помогите! Кто-нибудь! — мне казалось, я кричала, но с губ сорвался только хрип.
— Помогу.
И сознание потухло окончательно.
Глава 19
Первыми вернулись звуки: кто-то настойчиво повторял мое имя. Следом пришла чувствительность, это я поняла по жуткому холоду и сырости, забравшейся под воротник. Последним аргументом в пользу того, что я жива, стали ощутимые толчки в плечи и хлопки по щекам.
— Лена! — в сотый раз повторил Пауль и я, наконец, разлепила веки. — Ты вернулась! Я так испугался! — он перестал меня трясти и с восторгом облапил всеми конечностями.
— Кхм… я тоже.
Я аккуратно приподнялась на локте. Так, боли нет, головокружения нет, слабость вполне допустимая. У запястья все еще мерцала включенная картинка. Слегка бледная и перепуганно-сиреневая, но без жутких дыр и обрывов.
— Как ты это сделал?
— Сила утекала. Утекать плохо, надо чинить. Магию съели, я вернул.
— Не понимаю.
— Вот так: тут выпил, — Пауль ткнул в букетик, валяющийся на полу. Сухой, бесцветный, как прошлогодний лист, — тебе отдал. Я будил, звал, водой тебя полил, окно вот тоже открыто... Но ты спала.
— Долго?
— Не знаю, — осьминог сполз с меня и отодвинулся в сторону.
— Спасибо, Пауль. И… прости, что накричала. Ты-то ни в чем не был виноват.
— Сердиться — это нормально, всегда так. Энергия утекает, силы кончаются, жизнь протестует и злится. Прости, что сразу не предупредил. От таких, как я, надо держаться подальше.
— Может, и так, но только не от тебя. Пауль, мне так жаль! Мир? — я протянула руку монстрику.
Желтые глазки мигнули и вспыхнули надеждой. Серенькое щупальце коснулось моей ладони.
— Мир.
Порыв холодного воздуха закинул в комнату пригоршню снега. Я поднялась, закрыла окно, подбросила в почти прогоревший камин два поленца, взглянула на настенные часы. В отключке я провалялась минут десять, не меньше.
— Так, надо идти, пока меня никто не хватился. Только вот в порядок себя привести.
Я наскоро умылась, переоделась, волосы укладывать не стала, подколола на затылке, сойдет. Пауль как привязанный таскался за мной по комнате, словно боялся, что я растворюсь в воздухе или опять рухну на пол.
— Слушай, — тревожные мысли о судьбе питомца не давали сосредоточиться на делах. — А откуда ты и твои родичи вообще во дворце взялись?
— Не знаю. Я жил в другом месте. Потом пришел туман. Не белый, как обычно, желто-зеленый, искрил. Я уснул. А проснулся тут. Почуял магию, много. На болотах магии мало, надо охотиться, тут можно брать даром. Я не хочу нападать. Мне нравится, когда красиво и пахнет вкусно.
— Мда, а кому-то, похоже, нравится, когда пахнет жареным.
Думай, Лена, думай. И анализируй. Кто бы ни притащил во дворец Пауля с сородичами, сделал он это не случайно, да и объяснениями затрудняться не стал, положившись на их инстинкты хищников. Еще и праздник этот не вовремя. Или…
Или как раз в нем и причина! Куча венценосных или около венценосных персон, это же удобный момент наладить дипломатические и торговые отношения. И испортить их.
Народу много. Чемоданов-коробок-сундуков еще больше, спрятать в них десяток спящих осьминогов — не проблема. Получается, кому-то нужен очень большой скандал. Очень-очень внушительный. Прямо скандалище международного, если не межмирового, уровня. И куда только Амадо смотрит?
Стоп. А он-то как раз смотрит! Ведь обычно безопасники не занимаются организацией балов. И Бернард точно что-то подозревал, потому так и нервничал, знакомя команду с последним, десятым помощником. И Мирабель знала, ни капли не удивилась появлению дракона. А дракон, в свою очередь, не удивился сегодня утром, когда засек подозрительные шорохи в кустах. Ждал подвоха, морда чешуйчатая!
Только вот почему я оказалась втянута в этот водоворот событий? Мне бы вообще-то просто работу нормальную, а не вот эти ваши дворцовые интриги с магией напополам. Ну, и научиться жить еще полноценной жизнью, конечно.
— Пауль, тебе надо спрятаться, — пока это был единственный вывод, который мне удалось сформулировать максимально четко. — Твои друзья устроили утром пару безобразий, не уверена, что стража будет разбираться, кто конкретно виноват. И надо покинуть дворец как можно скорее. Пока залезай в шкаф, сиди там тише воды ниже травы. Ночью, когда все натанцуются до упаду, я помогу тебе выбраться. Хорошо?
Но осьминог упрямо помотал головой.
— Если ты переживаешь из-за магии, то зря, — уговаривала я его. — Куплю тебе в местной лавке амулетов питательных, на первое время хватит, а там видно будет.
— Нет. Я останусь.
— Опасно.
