Ветром донесло слово "Бокорван", и я горько усмехнулся: такое прозвище дали мне дети здесь, в городе Бумба - после того, как я показал ребятишкам несколько фокусов... Люблю детей. Они мне представляются копиями нас самих, только менее испорченными. Дети умеют быть счастливыми. И как удивительно мало им для этого надо! Показал, как из-за пазухи голубь вылетает - счастье. А голубь в небе возьми, и превратись в стайку бабочек - ваще восторг. Они и придумали это Бокорван... Ну типа: белый бокор по имени Иван.
Товарищ Седой как-то сказал: - У детей еще всё впереди. А у нас впереди - только они... Мне кажется, я понимаю, что он имел в виду. Мы, дети Распыления, смотрим в прошлое. Всё время вспоминаем, как это было: - до. А те, кто родился в новом мире, никакого "до" не знают. Им нечего вспоминать и не на что оглядываться. Они всеми силами стремятся попасть в будущее.
В мутной коричневой воде темнело несколько крупных валунов и я стал бездумно кидать в них камушки.
Один, как раз очень удачно, попал валуну по макушке. Тот вздыбился, оглушительно фыркая и разбрасывая тучи брызг. Мелькнула черная влажная спина и валун погрузился в воду целиком - только две дырочки и остались.
- Ипоппо не любят, когда им мешают спать, - рядом, как всегда неслышно, появился бвана.
- Так это бегемоты, - запоздало дошло до меня. В Ниле мы таких валунов навидались предостаточно, и почему я не узнал их сейчас, кроме как хроническим дебилизмом объяснить было нельзя.
- Ты был прав насчет цены, - сказал бвана, устраиваясь рядом со мной. Он, правда, не поленился подстелить непромокаемый плащ...
- О чем это вы? - угрюмо спросил я.
Я скучал. Скучал по временам, когда мы были только вдвоём. Нет, я очень люблю напарницу, но... Раньше мы с Лумумбой были командой. Как это там: - "мы спина к спине у мачты, против тысячи - вдвоём".
Вместе носились по стране, разгадывали головоломки... А с тех пор, как нас стало трое, учитель от меня отдалился. Как бы опустил на ту же ступеньку, что и Машку. Он, мол, учитель, а мы - пыль манежная. Обидно.
Я не сразу заметил, что Лумумба вертит в руках небольшую книжицу. Она была в кожаном футляре, с тусклыми от времени металлическими застежками и потертыми уголками. Когда-то футляр, или точнее обложка, была благородно-коричневой, но сейчас стала светло-желтой, почти белой.
- Это дневник мага, - Лумумба бросил на меня короткий взгляд. - Того самого, которого мы убили.
У меня язык прилип к нёбу. Поспешно сглотнув, я облизал губы и втянул воздух.
- Это вам Бумба дал? - бвана молча кивнул. - Так может, если его прочитать, мы узнаем...
Наставник раскрыл книжицу и я понял, что с ней было не так: страниц не было. Только пустая корочка.
- И кто вырвал страницы?
- Линглесу. Он явился к Бумбе, втерся в доверие, помог провернуть несколько делишек, и...
- Стащил дневник. Вот откуда он узнал о Мертвом Сердце.
- Я с самого начала предполагал, что без дневника здесь не обошлось. Он - единственное, что мы не смогли отыскать тогда, десять лет назад. Спрятав артефакт, мы постарались убрать из реальности все следы, все намёки на его существование. Но не нашли дневник мага. И решили, что он его либо уничтожил либо спрятал настолько хорошо, что это уже не имеет значения.
- А он всё время был у Бумбы?
- Вероятно. Не на пустом же месте возникло его государство.
- И он похвастался перед Линглессу секретом своего могущества?
- Коллекционеру мало обладать какой-то ценностью. Ему важно, чтобы кто-нибудь другой так же её хотел, но не мог получить.
- Но хвастаясь, он сам нарывается на кражу.
- Оправданный риск. Придает остроты.
- А вы хорошо его знали? Ну, того мага.
- Лё Биг-Мак, - кивнул Наставник. Его звали Жан-Жак лё Биг-Мак. И он не был магом, скорее... Авантюристом. Рыскал по миру в поисках интересных вещичек, которые можно выгодно продать. Где-то он отыскал Сердце и, видимо, хотел продать его Бумбе, но... - бвана замолчал.
- Но?
- Он не успел. Мёртвое Сердце обладает сложной, очень подвижной структурой. Оно мгновенно подстраивается под хозяина... и подчиняет себе, постепенно выпивая всю его силу.
- И почему все так стремятся его получить?
- Сердце исполняет желания. Но не простые, а тайные. Такие, о которых человек и сам лишь смутно догадывается.
- Это... Это пугает.
- До усрачки, - спокойно кивнул бвана. - Поэтому к Сердцу ни в коем случае не должен прикасаться маг.
- Ваш отец погиб из-за него?
- Мой отец был очень сильным магом, - глядя в землю, сказал Лумумба. - Он думал, что сможет управлять им. Понять, как оно устроено, изучить и... подчинить. Но не успел. Сила рождает равное ей противодействие, и артефакт... В общем, нам пришлось...
- Нет, - я не мог поверить, что бвана сам, своими руками...
- Да, - слова легли тяжело, как надгробная плита. - Более того, я хочу, чтобы мы с тобой договорились прямо сейчас: если одного из нас подчинит Сердце...
- Я понял. Договорились.
После Зоны, после Бел-Горюч камня, страшно подумать, какие у меня могут быть тайные желания.
Бвана молча похлопал меня по плечу.
Смеркалось. Солнце, как громадный апельсин, плескалось в жарком мареве заката. Небо дымилось оранжевым, палевым и голубым. У самого горизонта копились и пухли тяжелые грозовые тучи.
Силуэты акаций, черные и зловещие, казались вырезанными из бумаги.
Бегемоты негромко пофыркивали, в листьях пальм над нашими головами просыпались крыланы - наверное, собирались на ночную охоту. А я наконец-то был счастлив: мы с бваной сидели и обсуждали работу. Совсем, как в старые добрые времена..
- А что это вы тут делаете? - прокурорским тоном спросила Машка. Я подпрыгнул.
- Да ничего, - отозвался Лумумба. - Бегемотов вот на удочку ловим...
Напарница посмотрела так, будто не понимала, шутит он или нет.
- Базиль, там вас красивая женщина домогается. Иди, говорит, за этим великолепным, бесподобным, умопомрачительным мужчиной, и одна не возвращайся.
Теперь наставник посмотрел так, будто не верил.
- Да я правду говорю! - возмутилась Машка, честно хлопая ресничками. - Мечта поэта: золотые глаза, нежно-карамельная кожа, клыкастая улыбка... Пойдете?
- Спасибо за приглашение, но нет, - вопреки словам, наставник поднялся. Поправил крахмальную манишку, проверил узел галстука и нацепил плащ. - Так где, говоришь, она ждет? - было видно, что щеки у него, не смотря на тёмную кожу, порозовели. - Это я на всякий случай, чтобы случайно не наткнуться...
- А во дворце у Бумбы. Он, кстати, тоже там будет. И все придворные в придачу.
