— Привет, — он кивнул, распахивая передо мной дверцу, — как твоя работа?
Последнее слово специально выделил голосом, чтобы лишний раз показать, как он к ней относится.
— Нормально, — я грустно шмыгнула носом, пристегнула ремень безопасности и с тоской посмотрела на ярко освещенные окна конферен-зала. Эх, мы только-только вывернули на интересную тему! Может быть даже поцеловались бы в первый раз…наконец-таки! Если считать посиделки у меня дома, и сегодняшнее мероприятие — то это наше пятое свидание. Уже пора бы перейти от платонических возвышенных отношений к более приземленным, человеческим, а то, как два девственника крутимся друг рядом с другом, а решительных шагов не делаем.
— Что такая невеселая?
— Устала, пап. Неделя была сложной, — выдохнула я, откидываясь на спинку сиденья, — очень сложной.
Он просто кивнул, соглашаясь. В отличие от матери, отец знал, когда надо просто помолчать. Он больше ни о чем не спрашивал вплоть до самого дома, и я была ему за это очень благодарна.
***
«Прости. Мне срочно потребовалось уйти. Еду домой.»
Именно такое сообщение я получил спустя пять минут после того, как Дина ушла якобы попудрить нос.
Зашибись!
Недолго думая, набрал ее номер, но в ответ тишина — абонент не абонент.
Отключилась, нахалка. И как это понимать?
Нормально ведь разговаривали. Я ее ничем не обидел. Или обидел? Вроде никакой глупости не ляпнул, насчет Алки все грамотно объяснил. Да Дина и не похожа на паранойную истеричку, которая, не найдя достойных аргументов, сбегает с поля боя со словами «ой все, я обиделась».
Может у нее дома что-то случилось?
Эта мысль на удивление сильно меня обеспокоила. На столько, что собрался, вызвал такси и поехал к ней. Если действительно что-то стряслось — надо помочь, а если нет, то мне просто до дрожи в руках хочется узнать какого черта она сбежала.
Возле ее дома оказался спустя двадцать минут. Порядком злой, раздраженный, напридумавший кучу разной херни. Эх и получит она у меня, если выяснится, что просто решила смыться, бросив меня на этом тоскливом мероприятии.
Расплатившись с таксистом, выбрался из машины и пошел к ее подъезду, на ходу доставая телефон из кармана.
— Добрый вечер, — галантно поздоровался с пожилой женщиной, выходящей из подъезда. Придержал ей дверь, после чего спокойно зашел внутрь.
Сначала была идея подняться к ней и позвонить в дверь, но потом вспомнил о волшебном семействе. Ее маменька тогда еще еле сдержалась чтобы не покусать меня, а сейчас, наверняка еще хуже станет.
Поэтому умерил свой пыл, остановился на площадке между первым и вторым этажом и снова набрал заветный номер. Пришлось выслушать десяток гудков, прежде чем она ответила сконфуженным голосом.
— Слушаю.
— Нет, дорогая моя, это я тебя слушаю, и очень внимательно.
В трубке раздалось смущенное сопение.
— И? Не слышу ответа? Я ее жду, как дурак, а она хвостом махнула и сбежала.
— Антон, прости. Так получилось, — наконец горестно выдала она, — мне очень жаль, что пришлось так внезапно сбежать.
— А мне-то как жаль.
— Я надеюсь ты не очень расстроился.
— Я? Ни капли. А вот у тебя вполне может появиться повод для расстройств.
— Антон! — протестующий воскликнула Кулакова.
— В общем так, я в твоем подъезде. Жду пять минут. Если сама не спустишься — я поднимусь к тебе. Думаю, твои родители будут очень рады видеть непутевого ПТУшника под своими дверьми на ночь глядя.
— Что? — у нее аж голос пропал, — Где ты? В моем подъезде? А что ты там, то есть тут делаешь?
Вот чудная!
— Тебя жду, Диночка. Время пошло, — с этими словами отключил телефон, привалился задом к подоконнику и стал ждать, когда моя помощница соизволит выбраться из своего укрытия.
Откуда-то снизу ко мне поднялся рыжий котенок, заурчал, начал тереться об ноги, требуя ласки и внимания. Я потрепал его за ухом, провел ладонью по костлявой спине, бедняга был таким худым, что запросто можно пересчитать все ребрышки.
На верху послышался едва уловимый скрип двери, а потом торопливые шаги вниз по лестнице.
Бежит, паразитка!
Кот тут же испуганно метнулся вниз, не желая присутствовать при нашем разговоре.
Спустя минуту, она ступила с последней ступеньки и, воровато поглядывая наверх, подошла ко мне. От приличной помощницы ничего не осталось — волосы собраны в небрежный хвост, вместо серого сарафана — домашний неприметный костюм, тапочки на босу ногу.
— Привет, — шепотом поздоровалась, будто мы не провели вместе весь вечер.
— Ну здравствуй, Кулакова! — я грозно смотрел на нее, сложив руки на груди, как большой суровый начальник. — жду объяснений.
— Я…— она зарумянилась, начала нервно теребить завязки на своем костюмчике, — так сложилось, понимаешь.
— Не понимаю, — помогать ей не собирался. Пусть выкручивается, объясняет.
— Ну…это…— покраснела еще гуще, — за мной папа приехал.
— Чего? — мне показалось, что я ослышался, — папа за тобой приехал?
— Да, — стояла передо мной, с несчастным видом опустив голову и шмыгая носом.
Как все запущено! Что ж у нее за предки такие дремучие? Девке двадцать с лишним лет, а они ее от себя ни на шаг не отпускают.
— Ты думаешь я странная? — грустно спросила она.
— Это мягко сказано. И ты, и все твое семейство.
Дина только развела руками, признавая мою правоту.
А я смотрел на нее и думал о том, какая она милая. Вот в таком домашнем образе, без косметики, с румяными от смущения щеками. Настолько милая, что захотелось ее обнять, поцеловать.
— Я пойду, ладно? — жалобно прошептала Кулакова.
К черту все.
Сгреб ее в охапку, прежде чем сам успел понять, что делаю. Чисто на инстинктах, без единой мысли. Она только пикнуть успела и вскинуть на меня изумленный взгляд. Уперлась руками в грудь, попытавшись остановить меня. Вялое сопротивление, не убедительное.
Когда к губам жадно приник, она задрожала, вцепилась в мою куртку, словно боялась упасть, а потом ответила так, что жаром опалило. Такое чувство, будто оба с цепи сорвались, устав контролировать свои желания. Мне нравился вкус нежных губ, нравилось чувствовать ее дыхание, нравилось держать ее в своих руках.
На мгновение я даже забыл, что нахожусь в зашарпанном подъезде, голова напрочь отключилась, и в мыслях не осталось ничего, кроме Дины, трепещущей в моих руках.
— Давно надо было это сделать! Сдавленно выдохнул, прижимая ее к себе.
