Книга Госпожа отеля «Ритц» - Мелани Бенджамин

Осень 1942 года

Лили вернулась.

В записке, которую Бланш доставили с букетом фиалок, сказано, что они должны встретиться на цветочном рынке, но не сказано, на каком именно. Единственный рынок, который Бланш хорошо знает, расположен на Иль-де-ла-Сите, рядом с Нотр-Дамом. Туда она и отправляется сегодня вечером, решив заодно (боже, какое у него было лицо!) помучить мужа и испортить ему вечер. Она понятия не имеет, что на нее нашло, какой бесенок нашептал ей эту идею, но она в восторге от своего поступка и жалеет, что не сделала этого много лет назад. Почему бы не мучить его, как он мучает ее?

Почему бы не убедить этого ублюдка в том, что у нее есть любовник? Это пойдет на пользу и ей, и ему. Бланш и раньше думала о том, чтобы завести любовника.

Но никак не могла заставить себя это сделать. Потому что все еще любила мужа. В отличие от французов она была воспитана в убеждении, что любовь и секс – синонимы. Она так и не смогла избавиться от этого старомодного представления; пуританский дух в ней (во всех американцах, по словам Клода) был слишком силен.

Бланш многое нравится в муже. Ей нравится, что он всегда следит за собой. Даже если у него выходной и он планирует остаться дома с женой, он бреется, причесывается и безупречно одевается. Бланш трогает, что он одевается так для нее одной.

Ей нравится, что Клод первый просматривает почту – на случай, если там попадется что-то, что может расстроить Бланш. Ей нравится, как он укладывает ее в постель перед тем, как заняться любовью; он взбивает подушки, разглаживает простыни и укладывает жену на них с деликатностью художника, подыскивающего идеальную раму для законченной картины. Ей нравится, что он в первую очередь думает о ней, а не о себе.

Ей нравится, как он читает книги: медленно, облизывая палец, чтобы аккуратно перевернуть страницу, всегда используя одну из красивых кожаных закладок со своим именем, делая пометки в специальной тетради в кожаном переплете с золотым обрезом. По правде говоря, глядя, как он читает, Бланш вспоминает, как он занимается любовью. Она не знает другого мужчины, который мог бы завести женщину, просто переворачивая страницы в книге.

Она любит своего мужа, черт возьми! Но это не значит, что сейчас она не наслаждается своим триумфом, не радуется тому, что заставила его ревновать.

К тому моменту, как Бланш пересекает Сену, она уже не думает о Клоде. Она шагает по-мужски уверенно и широко; ей не терпится пройтись по симпатичному маленькому рынку, полному цветов и птиц в клетках – в основном певчих птиц с ярко-синим или желтым оперением. Несмотря на страх перед птицами, Бланш считает их очаровательными; к тому же она не видела ничего подобного в Штатах. Хотя птицы не всегда поют и не всегда выглядят довольными, клетки, расставленные на столах и свисающие с шестов, вызывают у Бланш восторг. Это так по-парижски.

Она садится на скамейку у воды и смотрит на рынок. И тут Бланш видит ее. Протискиваясь сквозь толпу, она начинает смеяться еще до того, как добирается до Бланш. Она, как обычно, одета в разномастные вещи: клетчатый шарф, небрежно повязанный вокруг шеи, черные кружевные перчатки, мешковатая зеленая шерстяная юбка, кожаная куртка, слишком большая для нее.

Бланш хочется вскочить и помахать рукой, но она сдерживается; Лили может быть под наблюдением – Фрэнк Мейер намекал на это, когда передавал записку и фиалки. К тому же рынок патрулируют немецкие солдаты; время от времени они останавливаются пофлиртовать с деревенскими девушками, присматривающими за прилавками под бдительными взглядами папаш. Поэтому Бланш остается на месте и смотрит прямо перед собой, пока Лили не садится рядом с ней.

Лили вкладывает пальцы в ее ладонь, и на мгновение сердце Бланш перестает биться.

Она уже смирилась с тем, что больше никогда не увидит Лили. Лили погибла, исчезла; Бланш похоронила ее загадочный, вызывающий изумление и восторг образ в глубине своей души. На поверхности осталось схематичное воспоминание о женщине, которую она встретила в путешествии. Забавной, странной особе, которая заставляла ее смеяться. Вот и все. Они ведь были знакомы совсем недолго. Бланш, конечно, знала, что так бывает: люди приходят в вашу жизнь, освещают темный угол, о существовании которого вы даже не подозревали, а потом исчезают. Настоящая, прочная духовная связь встречается редко – с этим ничего не поделаешь.

Теперь, когда Лили вернулась, Бланш переполняет счастье. Она и представить себе не могла, что встретит человека, который будет понимать ее без слов, что жизнь преподнесет ей такой редкий, драгоценный подарок. Едва взглянув на Лили, Бланш понимает, что сейчас произойдет что-то хорошее – или, по крайней мере, что-то захватывающее. А ей это очень нужно. После авантюры с британским летчиком – она старается думать об этом именно как об авантюре, не акцентируя внимание на том, насколько опасным было ее приключение, – она не может спать спокойно.

Ведь это была не просто авантюра! Она рисковала, чтобы сделать кое-что очень важное. Она была смелой, находчивой. Она спасла человеку жизнь.

И она жаждет сделать это снова.

С того самого невероятного дня она мечтает по-настоящему участвовать в Сопротивлении, о котором говорят французы, когда нацисты их точно не слышат. Она даже попросила о помощи Фрэнка Мейера, когда они сидели в кафе возле Пале-Рояля в его редкий выходной. Но он поднял руку, чтобы заставить ее замолчать, прежде чем Бланш успела закончить фразу.

– Ничего не выйдет, Бланш, – сказал здоровяк. – Я рад, что смог помочь тебе… в тот раз. Но Клод убьет меня, если узнает, что я втянул тебя в Сопротивление. И ты знаешь почему.

– Да, но…

– Бланш, я тебе не завидую. Я знаю, многим кажется, что у тебя есть все, но мы оба понимаем, что это не так.

Ее щеки горели; она была ошеломлена словами Фрэнка и уткнулась носом в чашку кофе, чтобы спрятать лицо. Чтобы скрыть, как она тронута тем, что кто-то понял ее. Разглядел ее одиночество, ее тревоги – и понял их причину.

– Пойми, Клод – мой работодатель. Я многое скрываю от него; меня это, в общем-то, не смущает. Но тут… другое. Ты его жена, и он очень заботится о тебе, очень беспокоится.

– У него странный способ демонстрировать это. – Бланш не стала вдаваться в подробности. Фрэнк, который знал все, что происходило в «Ритце», наверняка был в курсе ночных похождений Клода.

– Я не в том положении, чтобы кого-то осуждать, – вот и все, что сказал Фрэнк; тема была закрыта.