— Вы ищете Иисуса из Назарета, но он вознесся. Скажите его ученикам, что он прибудет в Галилею прежде них. Там вы все и встретитесь.
Возможно, эта история близка к истине. Я точно знаю, что воскрес на третий день. Припоминаю также, что вышел из склепа и побрел по улицам Иерусалима, потом прочь из города по проселочным дорогам и наконец в какой-то час предстал перед учениками. Я сказал им:
— Отчего вы печалитесь?
Но они меня не узнали. Они решили, что я странник и, придя издалека, не ведаю, что случилось в Иерусалиме. Они даже попытались объяснить:
— Мы скорбим по великому пророку Иисусу из Назарета. Наши правители его распяли.
Я сказал им:
— Взгляните на мои руки и ноги! Фома, увидев сквозные раны от штырей,
попросил позволения их пощупать (потому его доныне и называют Фомой Неверующим). Остальные же поверили сразу. Скоро все, кому случилось меня тогда встретить, узнали, что я был принят в раю и посажен по правую руку от Бога, Я недолго оставался с учениками, и больше они меня не видели. Тем не менее, они стали повсюду рассказывать, что Господь был с ними. К тому же они наконец уверились в том. что могут изгонять бесов. У них прорезалось небывалое красноречие, а, когда они возлагали руки на недужных, некоторые и впрямь исцелялись.
Моя смерть разъединила евреев. Многие под водительством апостолов тоже стали моими последователями. Они назвали себя христианами. Остальные остались верны Храму и спорили между собой еще добрую сотню лет: был я мессией или не был.
В спорах победили те, что побогаче и поблагочестивее. Мессия, по их мнению, не мог быть бедняком, не мог говорить на грубом галилейском наречии. Бог бы этого не допустил!
Справедливости ради надо добавить, что многие из тех, кто называет себя христианами, так же богаты и ханжески благочестивы, как толстосумы-фарисеи. Боюсь, они зачастую даже превосходят в лицемерии тех, кто обрек меня когда-то на смерть.
В мою честь и в честь моих апостолов возведено великое множество церквей. Самый большой, самый почитаемый храм посвящен Петру и стоит в Риме. Он великолепен и окружен великолепием. Нигде вы не увидите столько золота сразу.
Бог и Сатана по-прежнему стремятся завладеть людскими сердцами. Но поскольку силы у борцов примерно равные, торжествовать победу ни один ни другой не могут. Я по-прежнему сижу по правую руку от Бога, постигаю мудрость — новую, большую, чем прежде, — и о многих думаю с любовью. Люди очень почитают мою мать. В ее честь построено много церквей, возможно, даже больше, чем в мою. И она довольна своим сыном.
Отец мой, однако, говорит со мною редко. Но я Его почитаю. Разумеется. Он дарует всю любовь, какую только может, но любовь Его не безгранична. Силы Его уходят на все более ожесточенную борьбу с дьяволом. И многие битвы уже проиграны. В последнем веке второго тысячелетия на землю обрушились такие жестокие кровопролития, такие смертоносные войны, такие глады и моры, каких мир прежде не знал.
И, несмотря на все это, большинство людей уверены, что Бог одержал благодаря мне великую победу. Возможно, дьявол просто не раскусил глубины Его мудрости. Ибо Отец мой всегда умел воспрянуть после поражений, пусть даже самых сокрушительных. Через полвека после моей смерти было написано Евангелие от Иоанна, и, похоже. вдохновителем этого (неизвестного мне) Иоанна был мой Отец. Потому что в Евангелии от Иоанна есть незабываемые слова: «Бог так возлюбил мир, что пожертвовал Своим единственным сыном, чтобы всякий, кто уверует в него, не погиб, а обрел вечную жизнь». В этих словах заключалась такая сила, что не было с тех пор на земле пророка, за которого столько людей были бы готовы пойти на смерть. Оно и понятно: я был не только пророк, я был Сын.
Но истина превыше всего, превыше даже, чем райское блаженство. Поэтому хочу быть понятым вполне. Я отнюдь не утверждаю, что Отец мой одолел дьявола. Не прошло и сорока лет после моей гибели на кресте, когда случилась война и миллионы евреев пали от руки римлян. Большой храм был разрушен до основания, от него осталась лишь одна стена. И все же Господь не уступал Сатане в хитрости. И он все-таки понимал мужчин и женщин не хуже, а лучше, чем дьявол. Мой Отец знал, как извлечь выгоду из поражения. Назвав его победой. Теперь, в нынешние времена, многие христиане уверены, что все победы одержаны ради них. Они уверены, что победа уже одержана — задолго до их рождения. И считают ее своей — из-за мук. которые я претерпел на кресте. Такое вот применение находит для меня Отец и по сей день. Через мое благословение Он шлет на землю свою любовь всякому живущему, будь то мужчина или женщина, и я стараюсь быть источником самой кроткой любви.
В то же время я должен помнить и о Понтии Пилате, который сказал, что там, где есть истина, нет мира, а где царит мир, истины не найдешь. Поэтому я иду не с миром, я иду с мечом. Я веду войну против всех, кто делает нас меньше и мельче. Кто лишает нас щедрости. Я не дам дьяволу убедить себя, что бездна нашей жадности — благородные глубины и что сам он — дух свободы. Впрочем, кто как не Сатана втолковывает нам, что жизнь должна быть легка и приятна? А любовь на самом деле не торный путь, который наверняка приведет нас к хорошему концу, любовь — это награда, которая дается нам в конце тяжкого пути, в конце нашей многодневной и многотрудной жизни. Поэтому я часто думаю о той надежде, что освещает лица бедняков. Тогда из глубин моей скорби непреложно, неизбежно поднимается волна сострадания, и в ней я черпаю силы жить и радоваться.
