Подлинное знание — это понимание масштаба собственного невежества.
Конфуций[152] Любознательный мыслящий доктор основательно полагается на незнание, замаскированное под неопределенность, когда пытается выяснить, каким образом научные данные подходят лично вам. Но он также в курсе, что неведение — то, чего никто не знает, — главная причина изучения нового, и даже заинтригован этим обстоятельством. Всегда есть несколько пытливых, отважных и авантюрных душ, которые чувствуют необходимость искать ответы на невыясненные вопросы, и иногда их открытия ошеломляют нас.
Хороший врач еще в юности прочитал где-то, что «грамотно поставленный вопрос намного ценнее заурядного факта»[153], и затвердил это изречение наизусть. В свое время он был на медицинском факультете лучшим студентом, а если преподаватели и критиковали его, то, собственно говоря, лишь потому, что он задавал слишком много вопросов. Сколько раз он своими вечными «почему?» ставил в тупик самоуверенных профессоров. Ни в чем не сомневающиеся педагоги склонны желать, чтобы их слова воспринимали как догму, и не всегда хорошо относятся к дотошным студентам. Но наш доктор не из тех, кто отступает, и даже теперь все неизвестное или как минимум неопределенное волнует и увлекает его, потому что он знает: неведение порождает открытия, а открытия — это пульс медицины. Они спасают жизни. Хороший врач любит истории о медицинских открытиях и часто размышляет над ними.
Например, историю про то, как неудовлетворенность одного хирурга пробелами в своих знаниях побудила его найти лекарство от смертельной болезни. Дело было в первой половине ХХ века. Семейный доктор Леонарда Томпсона знал, что у молодого человека диабет и что ему нельзя есть сладкое, но не представлял ни причин недуга, ни того, как предотвратить преждевременную смерть юноши[154]. Благодаря чуть ли не голодной диете больной прожил несколько лет, но к 14 годам весил 29,5 кг и то и дело впадал в кому. В январе 1922 г. его госпитализировали в больницу общего профиля в Торонто. Пациент находился при смерти. Надежды, что из больницы он выйдет живым, было мало.
Но несколькими годами раньше Фредерик Бантинг, малоизвестный хирург-ортопед[155], заинтересовался тем, чего ни он, ни другие не знали о диабете, и убедил своего заведующего кафедрой выделить деньги на исследования связи диабета и функции поджелудочной железы. В ряде опытов на собаках Бантинг и его студент и ассистент Чарльз Бест доказали, что вещество, выделяемое поджелудочной железой (сначала его назвали «айлетин» от английского islet — «островок», поскольку оно происходило из гнезд клеток, которые под микроскопом выглядели как островки), действительно регулирует уровень сахара в крови собак и излечивает их экспериментальный диабет.
Леонард Томпсон стал первым человеком, получившим для лечения новое вещество (теперь оно называется инсулином). Изначальная инъекция неочищенного препарата облегчила его состояние, но вызвала тяжелую аллергическую реакцию. Инъекции чистого препарата, изготовленного биохимиком Джеймсом Коллипом, начали делать 23 января 1922 г., и результат его применения оказался поразительным. Жизнь Леонарда была спасена! Медицинское чудо! К 1923 г. компания Eli Lilly производила уже огромное количество инсулина — препарата, который с тех пор избавляет от смертного приговора миллионы больных сахарным диабетом по всему миру.
История открытия инсулина и многие подобные ей продолжают вдохновлять практикующих врачей. Но это не просто уроки прошлого. Понимание того, что неведение — мощный стимул к открытиям, имеющим первостепенное значение, побуждает любознательного доктора высматривать более свежие примеры. И он их находит, поскольку кто ищет, тот всегда найдет, но также потому, что его пытливый ум открыт для рассмотрения даже самых причудливых возможностей. Он знает пределы своих знаний.
Иногда жизни спасают при помощи вмешательств, которые на первый взгляд кажутся экстравагантными. Хирург из Колорадского университета Бен Айсман и его коллеги, вероятно, знали в 1958 г., что тысячу лет назад китайцы пили так называемый «желтый суп» против кишечных расстройств[156]. Но исследователи из Колорадо определенно не ведали причин возникновения псевдомембранозного колита (позднее выяснилось, что возбудителем является бактерия Clostridium difficile — C. diff) — тяжелого заболевания, обычно плохо поддающегося даже лечению антибиотиками. И не имели представления, что произойдет, если пересадить каловые массы здорового человека в нижние отделы кишечника больного, страдающего этим недугом. Однако им было известно, что стандартная терапия не помогает четверым их пациентам с псевдомембранозным колитом, и, если что-нибудь не предпринять, те, скорее всего, умрут. Надеясь, что какие-то микроорганизмы в фекалиях здорового человека нейтрализуют вредные бактерии в кишечниках больных, в 1958 г. Айсман и его группа провели трансплантацию фекальной микробиоты (ТФМ) всем этим пациентам, находившимся в критическом состоянии. Этот эксперимент описан в статье под названием «Фекальная клизма как вспомогательное средство при лечении псевдомембранозного колита» (Fecal enema as an adjunct in the treatment of pseudomembranous colitis), опубликованной в журнале Surgery. Результаты оказались потрясающими. Все четверо излечились от колита, их жизни были спасены. А все почему? Потому что врачами двигало то, чего они не знали.
Врач пациентки Шерил Коутон (имя изменено) из Провиденса, штат Род-Айленд, был на грани отчаяния. Когда у мисс Коутон, 79-летней медсестры на пенсии, обнаружили дивертикулит — заболевание кишечника, возникающее из-за воспаления небольших выпячиваний в стенке толстой кишки, которые иногда появляются с возрастом, — доктор стал лечить ее мощными антибиотиками; это стандартный подход. Дивертикулит отступил, но, как иногда случается после терапии сильными антибиотиками, у пациентки развилась трудноизлечимая инфекция C. diff, что привело к хронической изнурительной диарее[157]. Врач время от времени назначал пожилой женщине очередной курс антибиотиков, наступало кратковременное улучшение, но затем диарея возобновлялась. Доктор не знал, что делать дальше, но ему было известно, что на медицинском факультете местного университета практикуют необычный способ лечения, и он направил мисс Коутон туда. Предложенная ей терапия казалась диковатой, но бывшая медсестра увидела в ней смысл. Суть была в том, чтобы напустить на настырную C. diff, захватившую власть в кишечнике, массу бактерий, которые способствуют нормальному его функционированию, в надежде, что «хорошие ребята» победят агрессора. Так и сделали. Сын мисс Коутон любезно согласился предоставить материал для трансплантации, и через два дня после ТФМ диарея у пациентки полностью прекратилась. Еще один триумф медицинского неведения.
