Несколько минут безрезультатных поисков закончились тем, что Тоцкий просто отломал от стеллажа какую-то металлическую пластинку. Вот силушки-то. Видимо, решил использовать её как отвёртку или какой другой инструмент. Валерии это было неведомо. Зато она догадалась о кое-чём другом. Ничего у Тоцкого не получится. Замок заклинило не из-за того, что он грубо орудовал дверной ручкой. Механизм защёлки испортила сама Лера, когда пыталась зайти в холодильную камеру. У неё никак не получалось открыть дверь, она торопилась, суетилась, и решила на всякий случай махнуть кистью — авось магия сработает. Она-то и сработала, но видимо не очень изящно — дверь открылась, а механизм защёлки повредился.
И тут Леру накрыла мудрая мысль — дверь же можно открыть с помощью магии. Она тряхнула кистью, представляя, как округляться от удивления глаза Тоцкого, когда прямо перед его носом распахнётся дверь. Но ничего не произошло. Он по-прежнему возился с защёлкой, а дверь стояла несокрушимым монолитом. Валерия повторила свои манипуляции раз десять, и всё безрезультатно. Вот что за закон подлости? Когда не надо, всё получается, а когда надо — нет.
Ей уже и в рубашке начало становится зябко. Тепло Тоцкого развеялось, а сама по себе тонкая ткань грела слабо. А до утра ещё о-го-го. И тут в голову пришла новая гениальная мысль. А почему, собственно, Лера должна всё делать сама? Кто тут якобы страшно сильный маг?
— Дьер Ян, а почему вы не откроете дверь магией?
Он оторвался от ковыряния защёлки и посмотрел на Валерию.
— Я на нуле. Мой магический резерв полностью истощён. Восстановится в лучшем случае к утру.
Любопытство заставило спросить:
— А где вы его истощили?
— Сегодня утром дьер Анджей решил устроить внеплановую аттестацию профессорского состава, и я уже подозреваю, что это не случайность.
Да, как-то слишком много совпадений.
— Думаете, это звенья одной цепи?
— Думаю. И даже догадываюсь, по чьему сценарию играл Анджей.
— По сценарию Ольшанского?
— Наверняка.
В Лере вспыхнул гнев. Какая бессовестная подстава со стороны лётчика-залётчика. Сколько уловок, изворотов и усилий, чтобы свести Валерию и Тоцкого. Странно.
— Зачем это ему? Я не могу понять его мотивов. Вы подписали документ помолвки, чтобы не расстраивать отца, а им что двигало?
Тоцкий уже оставил в покое защёлку и стоял у двери, скрестив руки на груди. Вопрос его не озадачил — ответ у него был готов.
— Простые мотивы. Я завидный жених, не находите? — он приподнял бровь.
Какое самомнение. Ох, эту ухмыляющуюся физиономию надо было видеть.
— Но вы правы. Ольшанский старается чересчур. Я займусь его мотивами.
Тоцкий отделился от двери и направился к стеллажу, прислонившись к которому стояла Валерия. Облюбовал себе стеллаж напротив, как будто специально, чтобы расстояние между ними было не больше полуметра, и неожиданно выдал:
— Ломать дверь будете вы.
— Я?
— Угу. Метать тарелки у вас получалось, и с дверью справитесь. Приступайте, — скомандовал он так, словно преподаватель, который даёт учебное задание студентке.
Тоцкий смотрел выжидающе, даже можно сказать безапелляционно и властно. Командир нашёлся. Вот только не сильно он смахивал на преподавателя с учётом обнажённого торса.
— Я уже пробовала. У меня не получилось. Видимо, тоже резерв на нуле, — ответила Валерия обвинящим тоном. Нет, ну а кто виноват, что она все магические силы на него истратила?
— Что значит «видимо, на нуле»? — спросил Тоцкий строго и даже сердито, словно они на занятии, а она проштрафилась тем, что урок не выучила. — Вы что, не чувствуете свой резерв?
— Не понимаю даже до конца, о чём вы, — нахмурилась Валерия. Она тоже злиться умеет. — Мы ещё этого не проходили.
— Положите ладони на солнечное сплетение, — скомандовал он. — Закройте глаза. Вдохните глубоко.
Она послушалась, хоть и считала, что приказной тон тут не уместен.
— Глубже. Ещё глубже, — требовал Тоцкий. — Теперь затаите дыхание и загляните в себя. Видите?
Валерия не знала, что именно должна увидеть, но воображение почему-то нарисовало сосуд. Странный такой, старинный, с длинным горлышком.
— Пусто? — спросил Тоцкий.
— Нет. Немного есть. На самом донышке.
— Этого должно хватить. Ломайте.
Легко сказать. Валерия тряхнула кистью. Но абсолютно ничего не произошло.
— Когда магический резерв почти истощён, нужно больше усилий, чтобы вызвать магию, — объяснил ей Тоцкий.
Да Лера и так изо всех сил старалась, но толку?
— Я не чувствую покалывания в пальцах. Обычно, когда меня что-то раздражает, пальцы начинает ломить, и тогда магия срабатывает сама собой.
— Хотите сказать, заблокированная дверь, из-за которой вы рискуете простудиться и заболеть, вас не раздражает? — съязвил он.
— Раздражает, но не сильно. Я не могу злиться на дверь.
— То есть вам нужен живой раздражитель? — с сарказмом хмыкнул Тоцкий. — Что ж, готов вам его обеспечить.
На себя намекает?
— Ставлю вам неуд. Даже шесть.
— У вас, что, шесть — любимое число?
— Да. По одному неуду на каждый учебный день недели. Будете приходить после занятий и переписывать учебник по алхимии в тетрадь. До самой ночи. Копируя каждую формулу по три раза, — злорадно добавил Тоцкий.
Если бы Валерия не знала, что все эти угрозы понарошечные и их цель просто её разозлить, она бы разозлилась, а так они не произвели на неё ни малейшего впечатления.
Тоцкий это видел и утроил усилия.
— Запрещаю вам поездку на озеро Уйгель в зону аномального магического фона. Вся ваша группа поедет, а вы останетесь переписывать учебник алхимии в тетрадь, — злокозненно сощурился он. Ещё и брови сдвинул, но абсолютно не подействовало.
Похоже было, что он сам раздражается больше, чем Валерия. Однако Тоцкий продолжил.
— Запрещаю вам участие в магическом турнире. Все ваши одногруппники будут соревноваться, а вы — переписывать учебник алхимии в тетрадь, копируя каждую формулу десять раз, — грозно рыкнул он. Сделав небольшую паузу, поглядел вопросительно: — Ну? Покалывает пальцы?
— Нет, — развела руками Лера. — Не умеете вы злить.
Сама-то она не злилась, а вот Тоцкий, похоже, был доведён до белого каления.
— Значит, вас всё устраивает? Ничего не злит? Ничего не раздражает? — опасным низким голосом спросил он и сделал шаг вперёд. — Ни заблокированная дверь, ни я? — ещё один шаг и расстояние сократилось до пары сантиметров. Валерия ощутила жар, исходящий от его сильного напряжённого тела. — И меня всё устраивает. Вы, я и запертая дверь.
