— Точно в последний раз было, — сказал сам себе я.
Я начал привыкать к ней, но этого я отказался произносить вслух даже себе. Какая привычка? Я одинокий волк. Я, да Никитка. Всё, больше нам никого не надо, а привязываться к бабам вообще дурная затея. С этой мыслью я в офис и поехал, зарулив сначала на склад. Фура стояла на месте, осталось только документы оформить и аллилуйя — родная страна не останется без майонеза!
— Ну что там? — нетерпеливо спросила Наташа, чьи звонки я игнорировал, а потом и вовсе телефон выключил.
Я не был наивным, и прекрасно понимал, что творится неладное. В то, что меня топят конкуренты я не верил — не было равных мне в моей нише. Изначально я начинал, как программист, половина моих ребят именно этим и занималась. Но в один прекрасный момент понял, что если не совершу супер рывка, то просто не выбьюсь из тысяч таких же молодых и амбициозных. Но зато открыл в себе талант сводить людей. Я чётко знал, что кому нужно и где это достать. Может, брачную контору открыть? А вдруг и на этом поприще повезёт…
Рассматривал свой кактус и напряжённо думал — что ей сказать? Правду не хотелось.
— Перепились там все, Наташ. Абсолютно все, представляешь? Лыка не вяжут. Хрен знает, что у них там в головах было. Я потряс договором, и сам все загрузил.
— Все десять тонн? — хмыкнул она.
— Ага, — с готовностью подтвердил я и картинно напряг мышцы.
— Ты мой супермен!
И потрогала бицепс. Бицепс болел. В обеденный перерыв я отловил Вовку. Тот, как всегда спешил куда-то.
— Пошли в пиццерию, — кивнул я.
И обернулся — не паранойя ли? Следить за мной точно не должны, однако оглядеться так и подмывало. На первом этаже нашего здания неплохое кафе, обычно мы ели там. Пиццерия находилась в стороне, идти туда наши ленились.
— Зачем? — недоуменно моргнул Вовка.
— Начальство приказало.
— Ну… если начальство…
Я был чертовски голоден, поэтому сначала съел два куска пиццы, запил крепким кофе, а потом уже начал, осторожно подбирая слова. В Вовке я был уверен, пусть это наивно. Если честно, я всем доверял, до недавних событий.
— Кто-то пытался сорвать майонезную сделку, — наконец сказал я.
— Кто? Зачем?
Пришлось рассказывать с самого начала. После пожара и наводнения подстава с майонезом выглядела донельзя явной. И дело даже не в майонезе самом, хотя с этой сделки мне ежемесячно капал неплохой доход. Дело в моей репутации. Без неё я никто.
— Рассказала мне Наташа. Она же отговаривала от поездки. Зачем ей это нужно я не понимаю… надеюсь, её просто используют вслепую. Если я буду расспрашивать всех, это ничего не даст — просто располошу офис. Давай там, поработай… Потом будем решать.
На том и разошлись. Рабочий день закончился до обидного быстро, хотя совсем ещё недавно казалось, что тянется бесконечно. У меня слипались глаза. Черт, подумал я. Как я буду ловить злодеев, если только и мечтаю о том, чтобы завалиться спать? По дороге домой едва не уснул за рулём. А дома уже решил воспользоваться дедовским методом — горячий душ, потом горячее молоко с мёдом, которого у меня, благодаря родителям было завались. Торжественно лёг спать уже в восемь вечера, с удовлетворением высчитав, сколько ещё впереди часов безмятежного сна. Пролежал полчаса, старательно зажмурив глаза. Не помогло. Вышел на балкон, там девицы соседская гуляет с соседским же дитем. Насти нет.
Понял, что действовать надо более решительно. Выпил стопку коньяка, снова лёг, снова пролежал полчаса. Снова не помогло, я уже звереть начал. Жаль, что снотворного нет дома и отродясь не было.
— Волнуюсь за эту чокнутую, — решил я.
Отпер входную дверь, три окна на первом этаже, дверь на балконе. Теперь точно заберется. Снова лёг. На полчаса терпения уже не хватило. На улице начало темнеть. Я мечтал о долбанной постели целый день, а теперь бесился из-за того, что не мог уснуть. Оставался последний метод, в данный условиях очень болезненный — пробежка. Мне было больно от одной лишь мысли, что надо шевелить ногами, но я решительно обулся в кроссовки. Тем временем совсем темно стало. Кроссовки мерно шелестели по асфальту, оставляя позади метр за метром, которые складывалось в сотни, а затем и километры. Добежал до реки. Плещется в темноте, ветерок холодит, несёт сырую свежесть, ни одной козы, даже Глафиры, в зоне видимости. Все по домам сидят, один я, как дурак, круги в темноте нарезаю.
Сел на камень. Когда-то, в детстве, я до ужаса темноты боялся, даже маму мой страх настораживал. Теперь темнота скорее успокаивала. Жаль только, не несла с собой сна. На небе одна за другой зажглись звезды, холодно стало уже не на шутку. Я поднялся, сдержав стон, и побежал обратно. Остановился у развилки, той, что вела в малую Покровку. Постоял несколько минут. Выругался. И побежал дальше… но не домой.
У Насти светились все окошки. Сидит себе, в ус не дует, а я уснуть не могу! И думать не думает, что пытка бессонницей, между прочим, самая жестокая в мире! Я вспомнил, где калитка, нашарил рукой щеколду и проник во двор, благополучно миновав крапиву. Дверь на веранду была отперта. Я разулся, поставив свои дорогущие кроссовки в рядочек с резиновыми тапками. И вошёл в дом.
Тесный коридорчик освещает тусклая лампочка. Шагнул на кухню, так и есть — сидит, чай пьёт. Шаги мои услышала, голову подняла. Удивилась, видимо, даже рот приоткрыла.
— Егор?
— Ничего не говори, — предупредил я. — Что бы ты не сказала, мне будет чертовски стыдно, а я стыдиться не люблю.
— Хорошо, — покладисто согласилась она. — Чай будешь?
Не хотел я чаю, во мне и так плескался и коньяк, и кофе, и молоко с мёдом. Я хотел Настю. Протянул ей руку. Она помедлила мгновение, я даже дыхание затаил. Скажет сейчас, чтобы проваливал из её дома, а этого в моем сценарии не было! Но Настя встала. И руку мне дала.
Никогда ещё секс не приносил мне столько боли! Болела каждая долбанная мышца в моем теле. Но, я похоже был мазохистом, ибо останавливаться был не намерен. Настька вывернулась из под меня — я успел её завалить на диван, и залезла сверху. Я застонал от боли.
— Тебе больно? — испугалась Настя.
