Глава третья. Путь меняет все
1. «Прикажите мне покончить с собой!»
– Известие, которое я должен вам сообщить, самого неприятного свойства. Собирайтесь в дорогу, завтра мы выезжаем. Разумеется, вместе со слугами, это не стоит отдельного упоминания.
Господин Сэки был так раздражен, что даже не заметил явного противоречия в собственных словах. Повисло тяжелое молчание. Прервать его осмелился лишь архивариус Фудо:
– Дозволено ли мне будет спросить, куда мы едем?
– В ад.
Господин Сэки обжег архивариуса гневным взором. И вдруг сменил гнев на милость, снизошел до объяснений:
– На остров Девяти Смертей. А теперь спросите меня: с какой целью? Спросите, я требую!
– С какой целью? – послушно задал вопрос Фудо.
Вид у архивариуса был такой, словно он по приглашению дракона вложил голову в разверстую пасть. Смотреть на Сэки Осаму исподлобья, делая вид, что уставился в пол – и то было страшно. Старший дознаватель сидел на походном стуле, широко раздвинув ноги. В руке его дрожал (вне сомнений, от ярости!) боевой веер – тот, которым полководец отдает приказы, даже если это приказ ринуться в безнадежную битву и пасть смертью храбрых.
За спиной господина Сэки карп рвался в драконы. Впервые, глядя на стенную роспись, изученную до последней черточки, я подумал ужасное. Что, если карп сдохнет, борясь с течением, но так и не поднимется по водопаду к новой жизни?
– Мы едем, – казалось, рот старшего дознавателя набит свежим дерьмом. Ничем другим я бы не объяснил ту гримасу, которую скорчил господин Сэки, – встретиться с мельником Сабуро, прозванным Тэнси, который ныне пребывает в теле гейши Акеми. Встретиться, если он еще жив, и объявить ему о следственной ошибке.
– Что?!
Ну да, это я. Не сдержался.
– Объявить, – жест старшего дознавателя придавил меня к доскам пола, – принести извинения и доставить на Госю в целости и сохранности. После чего…
Господин Сэки осекся.
– Вернувшись с несправедливо осужденным на Госю, – продолжил он после долгой паузы, – мы узнаем, что должны сделать дальше. Заверяю вас, что сейчас это неизвестно даже мне. Но я не сомневаюсь, что мы исполним свой долг, как истинные самураи, что бы нам ни приказали. Если есть вопросы, спрашивайте.
– Мы едем втроем? – рискнул я. – Сэки-сан, может быть, вам стоит увеличить число сопровождения? Времена неспокойные, на дорогах бесчинствуют грабители.
Про слуг я слышал. Но кто же считает каонай за людей?
– Мы едем втроем, – с языка старшего дознавателя потек яд. Я прямо чувствовал, как купаюсь в отраве. – Полагаете, в вашем обществе я буду чувствовать себя в опасности? Разве вы не способны один разогнать целую шайку злоумышленников? Нам с уважаемым Фудо останется роль зрителей, в этом нет сомнений.
Зря я высунулся.
Теперь ясно, почему с нами Фудо едет. А я еще недоумевал: архивариус? Зачем архивариус?! Фудо вон какой здоровенный. А что писклявый, так это ничего. Это даже лучше: будет в дороге помалкивать. Он, кстати, и здесь, в зале, помалкивает. Фудо умный. Это я, балбес, лезу во все дырки, а у Фудо язык на привязи.
– Прошу прощения, Сэки-сан. Разумеется, я сделаю все, от меня зависящее.
Карп на стене тоже высунулся, как и я, только из пены. Я взглянул на дерзкую рыбу – и меня словно молнией ударило. Господин Сэки ведь так прямо и сказал! Он сказал, а я ничего не понял, тупица!
«Мы едем встретиться с мельником Сабуро, прозванным Тэнси, и объявить ему о следственной ошибке. Вернувшись с несправедливо осужденным на Госю…»
Следственная ошибка. Мельник заявил во время допроса, что гейша убила его зонтиком. Мы не стали это проверять, приняли его заявление на веру. Но я-то знаю, что гейша отравила его чаем! Знаю, но не доложил начальству. Не рискнул привлекать внимание к закрытому делу. Похоже, это знал еще кто-то, кроме меня. Знал и рискнул, и теперь Сэки-сан вынужден унижаться перед приговоренным. Должно быть, в свете этого служебного проступка утратили значение и остальные грехи мельника: ограбление и побег. А может, грехи остались грехами, просто их сочли недостаточными для ссылки на остров Девяти Смертей.
